Приграничье. Клинок Стужи. Дилогия
Шрифт:
— Некоторые вещи до того очевидны, что о них нет нужды даже спрашивать, — отшил Николая колдун и медленно нас оглядел. — Я ухожу прямо сейчас. Вы со мной?
— Да, — принял я решение, чувствуя медленно подступающую слабость. Толку от меня немного, а на Макса с Колей надежды нет. Но колдун-то как заговорил, стервец!
— Тогда пошли.
— Одну минуту. — Не выдержав, я выскочил на улицу и быстро обежал все трупы. К счастью — а к счастью ли? — остальные валькирии были незнакомы. Все, пора бежать, и так уже Жан волком
На снегоступах пробираться через лес оказалось проще, но и они всех проблем не решали — очень уж маленькие, да и наст слишком рыхлый. От монотонного движения через сугробы я согрелся, и очень скоро стало казаться, что по жилам у меня бежит жидкий огонь. Рубашка и кофта просто промокли от пота. Но усталости не было. Такое впечатление, что так и пер бы до тех пор, пока не свалился замертво. Жутко хотелось пить. Несколько раз я останавливался и закидывал в рот полпригоршни снега. Нельзя, знаю, но ничего поделать с этим не могу — сердце просто не сможет качать загустевшую как битум кровь.
К границе мы вышли уже на рассвете. Лес, словно скошенный гигантской косой, резко оборвался, и без какого-либо перехода началась заснеженная равнина. Наше внимание приковал к себе открывшийся вид. Казалось, само пространство перекручивается, расслаивается и ежесекундно играет расстояниями, то приближая, то удаляя странный лес с темно-синими деревьями на той стороне.
Воздух над границей мерцал и колебался. Утреннее солнце только начинало подсвечивать алым низкие облака на востоке, но небо светилось и на севере.
— Ну ни фига себе! — одновременно выдохнули Макс и Николай и, открыв рты, уставились на переливающуюся стену воздуха.
— А вы думали, — вполголоса заметил я, потрясенный только немногим меньше. Сколько раз вижу — а никак привыкнуть не могу. Такое впечатление, что воздух там и воздух здесь имеют разную плотность и никак не могут смешаться друг с другом. И концентрация магической энергии на той стороне сильнее. Несмотря на иллюзию — иллюзию ли? — искривления пространства, я решил, что до леса нам осталось не более двух-трех километров. Это хорошо — чем меньше мы будем светиться на открытом пространстве, тем лучше.
— Блин! — завопил Макс и с силой хлопнул себя по щеке. На варежке осталось синее вязкое пятно с капельками крови. — Это что?!
— Москит, — присмотрелся я.
— Ледяной москит?
— Нет.
— Снежный?
— Нет.
— Да какой, блин, тогда москит! Мы же не в тропиках! — заорал, брызнув слюной, Макс.
— Северный москит, — улыбнулся я.
— Твою мать! Полщеки заморозило!
— Хватит! — не сдержался Жан и, глубоко вздохнув, уже более спокойно продолжил: — Мы теряем время.
— Движемся цепочкой. Я впереди, Жан замыкающий. И что бы вам ни привиделось, не отвлекайтесь — тут ледяных змей полно, — скомандовал я и отошел от деревьев. — Пошли!
Выстроившись цепочкой, мы начали пересекать поле. Чем ближе становилась
— Ночь?! — не сдержал крик изумления Ветрицкий.
— Ночь завтрашнего дня, — с видом знатока выдал Макс.
— Что? — не понял его Николай.
— Ну, так говорят, — смутился тот.
— Почему?
— Шевелитесь! Не стоит здесь задерживаться. — Окрик Жана помог Максу избежать дальнейших расспросов.
— Прибавили! — обернулся я и ускорил шаг. Ночь дохнула холодом и проморозила до самых костей. Жар моментально сгинул, и стужа проникла даже в кости и суставы. Меня так и будет с переменным успехом колбасить? Как бы в золотой середине остановиться-то? А то так либо поджарюсь, либо в ледышку обращусь.
Через несколько десятков шагов звезды начали тускнеть, а на соткавшихся из небытия кучевых облаках вновь заиграли лучи восходящего солнца. Но холод не отступил, и пальцы ног напрочь потеряли чувствительность. Обморозил? Потом разберемся. Сейчас главное — убраться подальше от границы. На месте рейнджеров я бы пустил несколько мобильных групп на ее патрулирование — здесь беглецов перехватить проще всего.
— Куда теперь? — спросил Макс.
— Сначала до леса, потом на дорогу выйдем, — опередил меня Жан.
— Не опасно ли по дорогам шататься? — разозлился я. — Через лес не лучше пойти?
— В здешнем лесу нас через дюжину шагов на суповые наборы растащат.
— По сторонам смотрите. Что подозрительное увидите или услышите — сразу с дороги! — Я, подумав, решил не спорить с колдуном. Нет, конечно раньше мы с Ермоловым и лесом ходили, но тогда с нами всегда проводник из местных охотников был.
— А люди здесь живут? — поежился под порывом обжигающего ветра Ветрицкий.
— Есть один хутор, но туда мы точно заходить не будем. — Я опустил на лицо вязаную шапочку. — Двинули.
— А у нас вроде коньков нет. — Николай смотрел на блеснувшую впереди гладь замерзшего озерца. На совершенно прозрачном льду не белело ни одной снежинки. Странно, снег-то куда девался? Не чистят же его здесь.
— Делов-то! Разбежимся и перекатимся, — уже приготовился рвануть вперед Макс, но его остановил Жан.
— Стой ты!
Я взглянул, куда указывал колдун, и обмер: в толще льда неторопливо двигалась тень. На мгновение темное пятно приблизилось к поверхности, и над ледяной гладью плавно выдвинулся матовый плавник. Немного проплыв у поверхности, здоровенная рыбина вновь ушла на глубину, а на льду не осталось даже трещинки. Это что за чудище?