Приграничье. Последняя зима (Дилогия)
Шрифт:
Ну и куда двинуть? Направо? Налево?
– Ау! – Женский крик заставил вздрогнуть. – Эй! Есть здесь кто-нибудь?
– Есть! – хрипло откликнулся я.
– Привет! – Из-за билетных касс выбежала девчонка лет двадцати в коротенькой курточке с меховым воротником, джинсах и кожаных сапожках. – Уф, хоть кого-то нашла! А то думала, совсем одна тут! Чуть не чокнулась! Меня Катей зовут!
– Александр, – пробормотал я, понимая, что с появлением девушки версия о подсыпанном в пиво наркотике накрылась медным тазом. – Слушай,
– Я с поезда сошла, а здесь все заброшено…
– «Уфа – Нижневартовск»?
– Да, в Сургут к родителям из Екатеринбурга еду. Училась там.
– Я тоже в Сургут. Ехал. Вагон третий был?
– Нет, седьмой. А что? – удивилась Катя. – Ты вопросы какие-то странные задаешь.
– На рельсы глянь, – посоветовал я.
Девушка подошла к краю перрона, посмотрела вниз и неожиданно крепко выматерилась.
– Извини, – тут же обернулась она. – Проживание в общаге сказывается…
– Забей, – махнул я рукой.
Катя достала из кармана пачку сигарет, взяла себе, протянула мне. Я отказываться не стал, но стоило затянуться, как легкие начал рвать резкий кашель.
– Не куришь? – догадалась девушка.
– По такому поводу можно и закурить. – Я сделал еще одну затяжку и, будто оправдываясь, пояснил: – У меня хронический бронхит, но такая фигня сейчас уже как-то даже не волнует…
– Вот это мы с тобой влипли! – кивнула Катя.
– Ты ничего не употребляла в поезде?
– Ничего крепче чая, – сразу поняла мой намек девушка. – С семейными ехала…
– Беда, – ежась от кусачего морозца, пробормотал я и выкинул недокуренную сигарету в снег. – Слушай, надо как-то выбираться отсюда…
– Темнеет уже. – Катя затянулась и алой точкой окурка ткнула в хмурое небо. – Нам бы ночь где-то переждать…
Где-то? Выбор на самом деле невелик.
Я глянул на билетные кассы и решил, что должен взять инициативу на себя. В конце концов, мужик я или нет?
– Идем! – потянул девушку за собой.
Дернул ручку – заперто, пнул дверь – не шелохнулась даже. Окна разбиты, но на них решетки. А остальные строения чистые развалюхи; ветер сильней дунет, и обрушатся.
– Подожди, – попросил я Катю и отправился на задворки.
Порыскав там какое-то время, я вернулся с найденным в куче хлама тяжеленным ржавым гвоздодером. Холодное железо обжигало ладони, и пришлось перехватить инструмент, обвернув его рукавом куртки. Неудобно, зато пальцы не обморожу.
Вогнав изогнутый конец гвоздодера меж дверным полотном и косяком, я приналег, и трухлявое дерево не выдержало: хрясь – и пусть свободен.
– Ой, Александр, ты такой молодец! – обрадовалась Катя.
– Да просто Саша, – смутился я, настороженно заглядывая в темное помещение билетных касс.
Пусто, пыльно, холодно. Но зато здесь от ветра укрыться можно и костер развести не проблема. Только мебель на растопку не сгодится – сплошные пластик и ДСП.
– Саш,
– Конечно, – кивнул я. – И окна чем-нибудь закрыть надо…
– Как думаешь, подойдет? – ткнула Катя носком сапожка стоявшую у входа здоровенную картонную коробку, заполненную всяким хламом.
– Вполне, – кивнул я и отправился на поиски дров.
Пока выламывал гвоздодером деревянные брусья стоявших на улице скамеек и таскал обломки в комнатушку, девушка прикрыла оконные решетки картонными листами распотрошенной коробки, и в итоге мне осталось лишь выбрать с пола бумажку посуше, придавить ее щепками и запалить одолженной у девушки зажигалкой.
– Хоть какая-то польза от курения, – невесело рассмеялась Катя.
– И не говори. А то бы трением до утра огонь добывали, – улыбнулся я. Дождался, пока языки пламени перекинутся на щепки потолще и подложил в костер обломок бруса. Сам отошел к двери и задумчиво оглядел вывороченный косяк. На душе было тревожно, и мысль о том, что придется ночевать в незапертом помещении, мягко говоря, не радовала.
И ведь открывается наружу – не подпереть!
В итоге я просунул один из заготовленных на дрова брусьев в намертво привинченную к полотну ручку и тот гигантским засовом заблокировал дверь. Толкнул – не открывается. Порядок.
Вернувшись к девушке, я устроил изогнутый конец гвоздодера меж полыхавших поленьев – хоть руки не так морозить будет! – и вытянул к огню озябшие и покрасневшие от холода ладони. Сразу стало теплее, но по ногам так и тянуло ледяным сквозняком.
– Слушай, Кать, как думаешь – где мы? – спросил я, не желая сидеть в тишине. Треск поленьев, шум дыхания – это не то. Важны слова, голоса. Лишь они могли отпугнуть притаившуюся за окнами ночь.
– Не знаю, – быстро ответила та. – Не знаю, и думать об этом не хочу. До утра бы дожить…
– Доживем! – со всей возможной в этой ситуации уверенностью заявил я.
Постепенно воздух в комнатушке начал прогреваться; девушка откинула с головы капюшон, и я залюбовался тонкими чертами ее лица. Отсветы огня играли на рыжеватых волосах, превращая их то в расплавленное золото, то в красную медь, а в зеленых глазах мелькали изумрудные огоньки.
– Так ты к родителям ехала?
– Да как-то с работой не заладилось.
– У меня тоже, – вздохнул я, хотя на деле после получения диплома озаботиться поисками нормального места просто не удосужился. – Друзья на Север позвали. Говорят, чё ты как лох, хоть на машину заработаешь. А у меня даже прав нет – зачем мне эта машина? Но согласился вот, на свою голову…
– За компанию? – догадалась Катя.
– Ага. Только друзья раньше уехали, а я…
– Слушай! – насторожилась вдруг девушка.
– Что?
– Ничего не слышал?
– Нет.
– Будто шуршало что-то.