Приграничное владение 2
Шрифт:
На его стук в оконные ставни откликнулись не сразу. Сначала послышалась возня, затем на крепких дверях открылось небольшое оконце и на паренька уставились прищуренные серые глаза в обрамлении глубоких морщинок. Грубый старческий голос спросил:
—Чего тебе, пацан? Ты тут один?
—Дяденька, продайте мне хлебушка?
—Так, ты один? — Повторил вопрос мужчина за дверью.
—Один я. Иду через перевал в вольное лэрство.
—Хм… — После десятка секунд раздумий, дверь все-же заскрипела открываясь. — Заходь!
Только он переступил через
—Да ты не робей, паря. Говори, как на духу- кто ты, зачем тута и как на нас вышел? — Сказал самый широкоплечий, чернобородый детина поигрывая длинным ножичком.
—Я дяденьки иду в лэрство, тетку искать. Мать рассказывала, что сестра у нее двоюродная есть и там вроде как живет. — Загнусавил сочиняя Пьеро. — Не убивайте меня, вот все, что у меня есть, — протянул он стоящему рядом мужику маленький кошель. Тот взяв его кинул широкоплечему:
—Посмотри-ка, Григор, чего там у мальца. — Тот поймал кошель и неодобрительно покачал головой. Как понял Пьеро из-за того, что тот назвал его по имени.
—Ого! Без малого четыре ливра у тебя? — Немного удивился чернобородый. — Сумма весомая, для нищего странника.
—Так это все, что у меня есть. Вот покушать у вас хотел купить. — Опять гнусаво затянул Пьеро, а сам подумал- Хорошо, что все деньги не взял, за несколько крон точно бы прирезали.
Чернобородый поморщился. — А бурдюк зачем?
—Так думал и вином разжиться.
—Ха-ха-ха! — Засмеялись мужики. — А мамка тебя не заругает, вино глызгать? Мал поди еще?
—Умерла мамка и батя тоже, — шмыгнул носом Пьеро, — сирота я, круглый. А вином я, дяденьки, воду из ручьев да речек разбавляю, чтобы живот не болел.
—Хм, дельно. Значит сирота, говоришь? Ладно, чего уж там, Слега, притащи мальцу лепешек кукурузных и яблок. — Сам чернобородый встал и сдвинув какие-то мешки открыл небольшую ямку в полу, откуда выудил оплетеный лозой довольно вместительный кувшин.
—Давай сюда свой бурдюк. Прохладненькое, само-то в жару будет.
—Ты, чего, Григор? Ты ему вина налить хочешь? — Выступил из-за спины Пьеро высокий. Да и вообще… зачем его отпускать, сболтнет кому про нас.
—Да кому он сболтнет? Он же в другую сторону идет, через дикие земли, в Вэллор.
—Так, через дикие земли еще дойти надо. Все одно, сгинет. Так зачем отпускать?
—Дурак, ты Бося, хочь и старше меня на несколько лет. — Поморщился чернобородый. — Сироту сгубить — это точно, семь годов удачи не видать. Примета верная. Богиня-мать, за такое, не раз припомнит! — Вернувшийся за стол, еще один мужик, одобрительно затряс головой. И выложив из корзины на стол с десяток толстых лепешек, яблоки и орехи, потом подумав прибавил к этому хороший кусок овечьего сыра и пару больших
—А, то что он, дойдет-не-дойдет не нашего ума дело. Может ему светлые боги помогут. Они к сиротам благосклонны. А вино, я ему не бесплатно даю. Оно нам по фартингу за большой кувшин выходит. Так, что оттого, что сироте поможем, мы только в прибытке останемся. Зато зачтется тебе на том свете, когда люди барона тебя, Бося, изловят и над воротами замка за шею повесят. — Загоготали чернобородый и его сотрапезник.
—Тьфу! Сплюнь, раскаркался. Делайте как знаете, — обиженно махнул рукой длинный и прошел из-за спины парня в глубь комнаты.
Через некоторое время, парню вручили увесистый мешок с продуктами и полный бурдюк с вином, а чернобородый сгреб большую часть денег обратно в кошель и протянул Пьеро:
—Держи, парень, нам чужого не надо, но и своего не отдадим, — подмигнул чернобородый, — мы хоть по грани ходим, но честным ремеслом деньгу сшибаем. И поаккуратнее в горах, можешь на волков или горную кошку нарваться, а можешь и на кого пострашнее.
Только когда Пьеро вышел из сумрака хижины, почувствовал, что старуха с косой, тогда стояла всего в полушаге от него. Он сразу испугался, когда длинный старик втолкнул его в полутемную комнату, но еще больше когда чернобородый пошевелил стоящие мешки. Он узнал этот резкий запах, так пахла сушенная дурман-трава. Он его хорошо запомнил, хоть и сталкивался до этого всего два раза в жизни.
Один раз щепотку дурман-травы принес один из старших приятелей. Убежав всей компанией на окраину города, туда где был вход в подземелья, старшие ребята набили ей трубку и выкурили, поставив на «шухер» Пьеро и еще двух ребят помладше. Хоть этой самой дурман-травы было совсем немного и хватило ребятам от силы на две затяжки каждому. Они потом с четверть часа сидели у стены закатив глаза и хихикая. Второй раз он вдыхал этот запах за неделю до смерти отца. Тот как обычно в последний месяц пришел домой пьяный и упал не раздеваясь на кровать. Но Пьеро явно учуял этот резкий запоминающийся запах. Трава пахла сильно даже когда не тлела в трубке, а уж если кто курил поблизости сразу становилось понятно.
Дурман-трава была официально запрещена в империи, как бесовское средство отнимающее разум. И торговцам таким товаром, как минимум грозил большой штраф и розги, а то и вовсе — каменоломни и конфискация. А эти бородатые видать принюхались и не чуют запаха, да и не подумали, что пацан навроде Пьеро может его учуять и распознать, вот и выпустили его живым.
Тогда Пьеро не пробовал курить эту траву. Это уже потом, когда он поселился в городских подземельях с городскими беспризорниками. Они всей кодлой промышляли карманными кражами и когда были деньги покупали дурман-траву у старухи, живущей в рыбацком квартале, той, что сдавала комнаты по часам и на ночь приезжим крестьянам и не богатым парочкам. Те же, что были пообеспеченнее вообще не лезли в трущобы, а снимали номера в гостевом доме или трехэтажном трактире у сельского рынка.