Приход ночи

Тихомиров Артем Юрьевич

Мы смотрели друг на друга. Таня потирала щеку, вглядываясь в черноту моих очков.

— Давай, врежь мне в ответ. Дай. Дай шлюхе. Я же шлюха, раз под мужиков ложусь, так?

Мне казалось, что от ярости я сейчас лопну и меня разметает на мелкие кусочки. Серая пленка, через которую я воспринимала окружающие предметы, стала розоветь, точно кровью наливаться.

— Врежь мне — сразу легче станет. Но я отвечу, запомни!

— Да ты совсем уже?

Танина сигарета упала на пол. Она быстро подняла ее и побежала на кухню. Я осталась в комнате, стояла у серванта, обхватив себя

за плечи.

Таня вернулась.

— Ты обо мне-то думаешь? Я-то как себя чувствую?

— Да я только и думаю о тебе! — закричала я. — Каждый день, каждый час.

Что живу у тебя на твои деньги… и всем тебе обязана! Ты мне ярмо на шею повесила и тычешь теперь своей заботой! Ты когда-то сама настояла на моем переезде!

— Я думала, мы…

— Я тоже думала… Но ты хочешь только под себя грести! Я не могу торчать в четырех стенах всю жизнь! Дай мне возможность дышать. Из меня уже делали вещь, но этот плен длится целый год…

Таня вытаращила глаза.

— Почему ты так думаешь?

— Я не могу быть с тобой — можешь меня за это выгнать… Этого никогда не будет! Давай!

— Но…

— Если ты считаешь, что пройдет время и я привыкну и начну с тобой спать, ты ошибаешься! Я не буду!

— Я… не собиралась тебя принуждать ни к чему…

Страшнее всего мне было видеть сейчас ее слезы. Пьяная истерика. Какая по счету? Раньше они были не такими громкими и продолжительными. Таня могла запереться в ванной и выть там часа два, доводя меня до белого каления, отказываясь отвечать на вопросы. Ей надо было, чтобы я чувствовала себя виноватой. Я и чувствовала, но теперь мне все это надоело.

— Прекрати, — сказала я, — пока еще можно.

Таня всхлипнула, утирая рукой нос.

— Я не хотела… просто не хотела, чтобы тут были твои любовники…

— Ты ненормальная, точно! Какие любовники? Где ты их видишь? Где ты раньше видела целую толпу?..

— Где первый, там и второй, — пробормотала она.

Я поморщилась, наблюдая за ее лицом. Эх, если бы она знала, что я вижу в этот момент…

— Ну, спасибо! Великолепно! Вот как ты думаешь обо мне! — Я испытала еще одно сильное желание ударить ее, причинить боль, но удержалась. Даже подумала, что насилие — единственный способ освободить Таню ото всех фантазий.

— Люда…

— Да все ясно! В твоем представлении, что стоит мне начать, я уже не остановлюсь и превращу твою драгоценную жилплощадь в притон, где буду принимать мужиков пачками. Что, не так?

— Я думала, ты все-таки не станешь…

— Что не стану?

— Приводить Артура.

— Ну я привела — дальше что?

Таня посмотрела себе под ноги, подняла ногу, ничего не понимая.

— Тут мокро…

Я оцепенела на миг, позабыв о том, что замывала пятно.

— Я пролила красное вино. Пришлось помыть.

— А…

Таня разом сникла. Вся ее злость вышла, оставив пустоту и чувство стыда. Я уже была свидетелем такой быстрой перемены. Сейчас начнутся бесконечные извинения, слезы, самобичевание и экстаз человека, который осознает свою ошибку и клянется, что подобного не повторится… Повторится.

Не один раз. Как же я от этого устала! Почему Таня считает, что когда я здесь

в одиночестве, я только и делаю, что предаюсь наслаждениям и сладким грезам? Для меня сидеть взаперти здесь ничуть не лучше, чем в том подвале.

Внезапно я поняла, что не смогу прожить здесь еще один год. Еще год с Таней и ее проблемами, главной из которых была я сама.

В независимости от того, любит она меня или нет, согласна ли идти на компромисс со своими воззрениями, я должна принять какое-то решение… Не сию минуту, конечно, но пора как-то менять мою жизнь.

Я это поняла благодаря Артуру. Таня только подтвердила мои мысли.

— Я уйду сейчас же, если ты скажешь, что пора все это прекратить!

— Что?

Таня, кажется, не понимала, что происходит.

— Я…

— Нет, не надо. Не уходи. Прости меня…

— Не начинай.

Я не могла это остановить. Танин плач перешел в рыдания. Она вышла из комнаты, и я услышала, как хлопнула дверь в спальню. Мне понадобилось почти полминуты стоять неподвижно, подавляя безумное желание пойти следом за Таней и избить ее до полусмерти. Пинать ногами до тех пор, пока она не потеряет сознание. Казалось, это был весьма подходящий способ ее успокоить. И успокоиться самой…

Эти мысли меня испугали не на шутку. Я отправилась на кухню и сделала себе крепкого чая, который всегда помогал мне успокоиться и сосредоточиться.

Рядом с собой на стол я положила пачку сигарет, придвинула зажигалку. Потом закрыла на кухне дверь. Нюсе, конечно, понадобилось сюда войти, но я оставила ее без внимания. Таня ревела в спальне. От одной только мысли об этом мне становилось тошно.

Она считает, что ее жизнь тяжела и несчастлива, но Таня и понятия не имеет о том, что такое несчастье. О несчастье она могла бы спросить меня. Я многое бы ей рассказала об одиночестве, ужасе и страданиях, которые приносит с собой осознание того, что ты никому не нужен и вынужден жить наедине с воспоминаниями. Я бы рассказала ей о том, как сражаться с желанием умереть, а потом с желанием жить. Как причинять боль себе и подставлять спину под розги.

Как по-настоящему надо испытывать боль…

Таня ничего не знает. Ей не убедить меня в том, что она права, а я поступаю эгоистично, нарушая ее правила. Еще в больнице я предупреждала, что между нами будет все очень непросто, но она не хотела слушать. Таня решила, что у нее хватит сил тащить этот груз. Все оказалось сложнее, чем она думала.

Наверное, мы должны расстаться. Худо-бедно я буду устраивать свою жизнь, а она займется своей. Куда я пойду? Но у меня есть моя квартира — разве этого мало? Слепому найти работу сложно, но есть надежда, что мне повезет. Вероятно, мои прогнозы слишком оптимистичны, но я не думаю, что это оптимизм. Скорее, осознание необходимости жить по-другому. Может, это и называться драться за жизнь… Маньяк сделал из меня вещь. Артур и все другие правы — он хотел унизить меня и лишить желания бороться. Но я по-прежнему борюсь. Может, способы для этого выбираю странные — как, например, сегодняшняя встреча с Артуром — но у кого есть готовые рецепты? Я иду своей дорожкой. Спотыкаюсь, падаю, обдирая коленки. Но иду.