Приход ночи
Шрифт:
Он хочет сделать меня такой же, как Лена. Артуру не нужны нежности, ему необходима власть, и вчера он понял, что близок к заветной цели. Я поддалась легко, распласталась перед ним, ни о чем не думая, кроме того, что хотела получить удовольствие. И еще, конечно, быть наказанной. Тот призрак с провалом вместо лица, сидящий в моем сознании, знает, как заставить меня подчиняться. Ему нужно, чтобы я продолжала бичевать себя до крови, до безумия.
Я перевернулась на левый бок, сжала кулаками виски. Мне не хотелось плакать. Мне хотелось выть по-волчьи. Мне нужна была боль.
И не хотелось жить.
Вал депрессии снес меня от береговой линии на высокие черные
Бомж, который предсказал мне несчастье, явился снова. Он стоял возле кровати, сложив руки на животе, и улыбался корявым мерзким ртом, распространявшим зловоние. В его бороде были крошки от какой-то еды, кончики волос поседели, или были покрыты какой-то желто-серой грязью. Я села на диване и открыла рот для того, чтобы наорать на незваного гостя, но не смогла ни слова произнести. На его сером пальто я заметила бурые пятна.
Может быть, кровь.
— Что надо? — спросила я, съежившись на диванных подушках.
Я ощутила свою полную незащищенность. От одного прикосновения к этому бродяге я могу заразиться какой-нибудь неизлечимой болезнь. Бомж смотрел исподлобья и кивал, словно говоря: знаю я тебя, все твои мыслишки поганые, всю твою слабость и сны… Да, я знаю твои сын, я ем их. Я питаюсь только снами.
— Почему? — спросила я. — Зачем тебе надо было привязать именно ко мне?
Слезы побежали у меня по щекам. Из-за них фигура бомжа поплыла. Он стал похож на призрак, кем, собственно, и был.
— Никто не знает, почему все происходит. Ты или видишь, или нет.
Собираешь возложить это на меня?
Это был бред, кошмар, продиктованный страхом и головной болью. Меня грызет депрессия.
Бродяга сделал шаг к дивану, и я крикнула:
— Не надо! Стой там!
А сама прижала одеяло к своей груди обеими руками. Наверное, это зловонное чудовище собирается меня изнасиловать.
— Чего не надо? — прошепелявил бродяга.
— Я больше не хочу!
— Ты забыла о том, что собиралась сделать, — сказал он и стал прореживать грязными пальцами свою бороду. Из нее сыпались остатки еды, песок, пыль, вши, тараканы, жуки, мелкие косточки, принадлежавшие, видимо, мышам, мертвые бабочки и сигаретные окурки.
— Что я забыла?
— Откуда мне знать? Я только вижу. Так же, как ты…
Я видела, как выпавшие из его бороды насекомые, расползаются по ковру.
Некоторые бабочки оказались живыми, у них были изломанные крылья, поэтому они не могли взлететь и только шевелились среди пыли и песка. Бомж стал смеяться.
— Дай мне руку — и мы пойдем искать. Хочешь?
Я закричала, что нет, не хочу, и чтобы он ко мне не прикасался, никогда даже не держал это в мыслях. В ответ снова хриплый и булькающий смех. Бомж прыгнул на диван и навалился на меня всем телом…
Я проснулась.
Глава двадцать четвертая
Записку для Тани я оставила на кухонном столе, придавив ее с краю солонкой. В ней говорилось, что я ушла сама и постараюсь вернуться не поздно, но захватила с собой телефон. О причине ухода не сказала. Боялась, что Таня не поймет. Я и сама с трудом соображала, для чего собираюсь в эту вылазку.
Взяв свою белую трость, я осмотрела себя в зеркало. Обычная девушка в зимней одежде. Капюшон парки надет, из-под него выглядывают черные очки. Они добавляли некую нелепость моему облику. Вкупе с палкой
Последняя проверка. Так, сотовый в кармане. Записка с моим адресом там же — на тот случай, если со мной что-то случится. Люди будут знать, кому сообщить.
Подумай хорошенько, прежде чем выходить. Куда идти в таком виде? Твое
«видение» может пропасть в любой момент, и ты останешься на улице в темноте.
Помощи ждать будет неоткуда. На что ты надеешься, даже если найдешь его? Я постояла и послушала недовольное ворчание внутри своей головы. Мысли, конечно, здравые, и исходят они из неуверенности в том, что я верно поступаю, но я решила послать их куда подальше. В конце концов, бомж прав: я кое о чем забыла. Привыкнув жить под замком и в безопасности, я перестала бороться. Это ложное благополучие, а мой опыт показывает, что все созданное при помощи иллюзий, рано или поздно рушится. Не знаю, как там у других людей, которые считают себя здравомыслящими и самодостаточными, но у меня это так. Я сделала серьезный шаг к разрушению своих миражей, когда пригласила Артура. Теперь надо идти дальше. Пусть я не знаю толком, что делаю в этот момент, мне наплевать.
Вздохнув, я вышла на площадку и стала закрывать внутреннюю дверь.
Обернулась через плечо. Никого нет, я одна. Где-то за дверью у соседей кашляет мужчина. Внизу лает пес. Сколько я не выходила из квартиры? Не помню. Все дни слились в одно серое варево, которым я объедаюсь каждый день.
Уже сыта по горло.
Замки щелкнули, я сунула ключ в скважину железной двери, навалилась на нее всем телом, закрыла. Эти усилия стоили мне испарины. Сердце тяжело билось, посылая тревожные сигналы во все уголки тела. Только бы у меня опять не было агорафобии. Я не сумею пройти и ста метров, и мне придется вернуться, признав свое поражение. Была еще одна проблема — мое «внутреннее зрение». Это серьезней, чем боязнь открытого пространства. Перспектива очутиться в одиночестве, потеряв ориентацию, в центре оживленного города — неприятная вещь. Она вселяла в меня панику. Дошагав до лифта, я чуть было не бросилась назад.
Нет, я никак не сумею себе помочь, если буду зацикливаться на своем страхе. Страха нет, сказала я себе. Нужно идти вперед и победить. Только кто мой противник?
Я натянула вязаные перчатки. Стоя на крыльце подъезда, я дрожала всем телом. Холодный воздух влетал мне в легкие. Ощущение фантастическое. Это совсем не то, что стоять перед распахнутой форточкой. Здесь ты словно окунаешься в бассейн с прохладной водой, и даже если она не просто прохладная, а ледяная и ты скоро замерзнешь — тебе хорошо. Неописуемое чувство свободы дарило мне уверенность в успехе моей вылазки в город.
Пару минут и занималась только тем, что наблюдала за паром, идущим изо рта. Выдыхала и выдыхала. В воздухе был запах автомобильных выхлопов, но он мне не казался противным и удушливым. В этом таилось свое очарование.
Проводив взглядом облачко пара, я спустилась с крыльца. Ступеньки были обледенелыми. Мне вспомнился тот выход из метро, где ступени тоже покрывал лед. Что ж, я знаю — круг завершен, минул год — и я вновь окажусь на том месте, где услышала пророчество.
Двор был покрыт толстым слоем снега, выпавшего сегодня под утро. Я не удержалась и, остановившись возле газона, взяла его в руку. Перчатка упала, я даже не заметила. Снег обжег ладонь и стал таять. Капли потекли по тыльной стороне руки. Все как в детстве. Я слепила крохотный снежок и бросила его в сплетение голых ветвей кустарника.