Приходи вчера. Жуткие былички
Шрифт:
Автор благодарит за предоставленный материал для быличек жителей деревень Тверской, Ярославской, Московской, Самарской, Брянской, Омской, Ленинградской, Калининградской, Псковской, Иркутской, Нижегородской, Владимирской областей, Мордовии, Карелии, городов Переславля-Залесского, Трубчевска, Нижнего Новгорода, Мышкина, Калязина, Дмитрова, Костромы, Суздаля и многих-многих
В отечественном фольклоре рассказы очевидца о столкновении с потусторонним миром, которое произошло с ним самим или с его знакомыми, называются быличками. События быличек всегда происходят в современном слушателю мире и призваны предостеречь или заставить задуматься о реальной возможности встречи с пугающим и необъяснимым. Верить этим историям или не верить – выбор за слушателем и читателем, но в любом случае быличка – один из чрезвычайно интересных образчиков нашей культуры, и каждый из нас обязательно хотя бы раз в жизни слышал или даже сам рассказывал ее.
Похороны мух
Мухи вы, мухи, комаровы подруги, пора умирать. Муха муху ешь, а последняя сама себя съешь!»
Запричитали бабы, закачались, завыли. Из-за забора начал им вторить пес Бублик, да дед Тихон его быстро угомонил.
Деревенские детишки загодя навырезали гробики из брюквы, репы да моркови. Хорошо получилось, все похвалили.
– Хоть сам ложись, если бы по размеру был.
Это глупый Матвейка сказал, но его не обсмеяли, только закивали одобрительно: да-да, хоть сам ложись!
Алевтина рогожку накинула, консервной банкой с угольками внутри коптит, как кадилом: «Аллилуйя!» За ней Стася – по тазику лупит скалкой: бом-бом-бом! Больно отдается в голове, в левом виске.
Матвейка под окошко старый лапоть вонючий поднес, перед носом трясет:
– Подай покойничка, подай покойничка!
Бом-бом-бом!
Бухает в ушах, перед глазами лапоть прыгает. Да и не лапоть это вовсе, а огромная черная дыра, колодец, могила. Сырой землей оттуда тянет, гнилой репой. Вонь тяжелая, густая, голову туманит, с ног сбивает.
Отпевает Алевтина – борода из мочала, риза из рогожи, смолой кадит. Один в один отец Леонтий из большого села.
Как бабушку хоронили, бабы выли, колокол гудел – звонарь старался.
Бом-бом-бом!
Наклонилась когда в лоб бабушку поцеловать, в бумажный венчик, а у провалившегося рта мушка ползает, махонькая, крылышки прозрачные. И лицо-то не бабушкино совсем. Нос острый, рот вниз съехал. Какая-то незнакомая старуха, злая старуха, не бабушка.
Бом-бом-бом!
– Целуй скорее!
Глаза зажмурила, ткнула поджатыми губами в бумажку, дыхание задержала, а сама о мушке думаю. Что за мушка? И вдохнула, вдохнула, когда брат в спину ткнул.
А вот теперь лапоть этот страшный меня сожрать хочет, в могилу утащить.
Свербит в горле, копошится.
Бом-бом-бом!
Муторно. Из нутра рык идет, губы сжимаю, зубы стискиваю.
Уж они с рушником по избе бегали, махали:
– Муха по мухе, летите мух хоронить!
– Не пойду! Не пойду!
Бабушка как начинала голосами кричать, голову накроет половичком, рукой машет: поди прочь, поди.
В каждом гробике – по горстке, наловили детишки. Хоть сам ложись, был бы по росту.
Мушка у рта ползала, а никто не видел, только я.
Бом-бом-бом!
Визжит мушка так, что уши закладывает. Из груди поднимается, вертится, лапками щекочет. Рыкает, икает. Ненавидит Матвейку. Не пойдет в лапоть, не станет.
Что это во рту, мохнатое, комочком?
Сплюнула в лапоть. Матвейка захохотал, на веревочке тянет по пыльной дороге, вприпрыжку бежит за остальными.
Бом-бом-бом!
Все тише, тише… На кладбище пошли.
Смотрю из окошка.
«Муха муху ешь, последняя сама себя съешь!»
В животе заворочалось, лапками зацарапало. Никто не поможет, никто не спасет. Последняя сама себя съешь!
Свет глаза режет, в виске бухает, словно Стася в таз: бом-бом-бом!
«Перестань, мушка, жужжать, пора тебе помирать. Как с белым светом рассталася, нашего тела накусалася».
На день Симеона Столпника, 14 сентября (1 сентября по старому стилю), приходилось в былые времена начало нового года и бабьего лета, первые Осенины. А кроме того, начинаются похороны мух, тараканов, блох и прочей насекомой нечисти, что водилась в крестьянских домах и портила жизнь людям.
Муха в народном представлении связана с нижним, нечистым миром, с распространением болезней, с демонами и колдунами. Недаром Вельзевул зовется Повелителем мух. Через муху насылали порчу. Верят, что нередко одержимость, называемая икоткой, существует в теле испорченного колдуном человека именно в виде мухи.
Шанежка
Каждый год под вечер за четыре дня до Нового года бабушка-соседка оставляла мне на окошке горячую шанежку с рисовой кашей.
У нас с ней была такая традиция. Я один раз как-то обмолвился, и теперь специально для меня она пекла шанежку и ставила снаружи на окно. Снег слегка подтаивал под тарелкой, и шанежка была такой ароматной, такой вкусной, язык проглотишь!
Я съедал ее прямо там же, обжигая пальцы. Бабушка-соседка смотрела на меня из-за занавески, за ее спиной темнела наряженная рождественская ель, и я легонько постукивал в заиндевевшее стекло, благодаря за угощение, и улыбался. Сразу становилось так тепло, так хорошо!