Прихоть русского немца
Шрифт:
высокой травой. Узкая, не более полукилометра, она вклинивалась в лесной
массив. Ее длину трудно было определить, на глазок не меньше трех
километров. Никаких коз поблизости не наблюдалось, но Ришелье
решительно направился к южной оконечности поляны. Шагая за ним, Настя
подумала, что животные, в отличие от людей, сохранили ориентацию по
запаху. Вот она ничего не чувствует, а Ришелье наверняка унюхал, где
находятся его подопечные. А ведь у первобытных
обоняние не хуже. Увы, сначала люди лишились чуткого запаха, а потом и
острого слуха.
Она где-то прочла, что пару веков назад люди слышали, как падают листья.
В том, что любой падающий предмет издает звуки, Настя не сомневалась.
Воздух, несмотря на прозрачность, настолько плотный, что любое сжатие
сопровождается каким-либо аккомпанементом. Оторвавшийся от
материнского ствола листок, кружась в воздухе, возмущает атмосферу и та
вибрирует, сигнализируя о его падении. Современным людям услышать сие,
увы, не дано. И кто может сказать, какие другие не менее значимые качества
были утрачены по мере того, как человек приспосабливал природу под
собственные нужды?
Взять тех же бабушек, способных с помощью заговоров излечивать
заболевания, которые нынешним эскулапам не по зубам. В восьмом классе
Настя выглядела гадким утенком: сверстницы похорошели, ударились в рост,
округлились, приобрели соблазнительные формы, включая задорно
выпирающие грудки. В классе образовалась элита из физически
сформировавшихся девиц, а она осталась похожей на подростка -
худосочного и костлявого. Вот и стала, волнуясь, грызть ногти. Сколько
мама ее за это не шпыняла, ничего не помогало. Закончилось тем, что
однажды у нее опух палец. Сначала она не обращала внимания на ноющую
боль, терпела до тех пор, пока палец не превратился в огнедышащую
красную сардельку. Пришлось пойти на прием к дерматологу. Тот
диагностировал панариций. От лекарств только тошнило, а краснота
неукротимо ползла по руке. Боль была нестерпимой, Настя готова была и
всю кисть отпилить. Ампутации удалось избежать благодаря соседке бабе
Клаве. Увидев руку девочки, старушка размотала бинты и запричитала: "Ой,
боженька, страсть небесная! Да как же тебя, девонька, угораздило подцепить
такую заразу?". Она затащила маму Насти в другую комнату и долго что-то
забористо ей выговаривала. Последующие события Настя запомнила плохо:
раннее утро, электричка, старенький деревенский домик и участливые
голубые глаза старушки в темном платке. Та приказала ей опустить больную
руку в алюминиевую миску с водой и, поглаживая багрово-красную кисть
тремя
посоветовала обернуть больную руку двумя платками: снизу красным, а
сверху пуховым, и ни в коем случае не снимать в течение недели. Три дня
Настя мужественно терпела, хотя свербеж был невыносимым. Не выдержав
пытки, со слезами объявила матери, что снимет платки. "Потерпи минутку" -
взмолилась мама и перепуганной птицей вылетела из комнаты. Явление бабы
Клавы было предсказуемым. Старушка присела на кровать, осторожно
приподняла ее руку. "Ты ничего не зришь, потому что видеть надо не
глазами, а сердцем. Душа у тебя, как у птички, безвинная и бесхитростная.
Но запомни: ты уже попала в черный круг, хоть и не по своей воле. Выход
один: смирись с мукой, позволь ей лютовать, сколько захочется, думай
только о том, что рано или поздно она исчерпается. А пойдешь поперек - зла
наживешь. Поняла?". Настя покорно кивнула. Единственное, что до нее
дошло, - нужно дотерпеть. Впрочем, к вечеру зуд утих и девушка спокойно
уснула. Через три дня избавилась от надоевших платков - поврежденная рука
ничем не отличалась от здоровой. С той поры грызть ногти перестала, а когда
волновалась, щелкала семечки. Вспомнив, что они тоже вышли боком -
пришлось устроить капремонт передних зубов - Настя невольно сбавила шаг
и пребольно бахнулась ногой о камень. Нагнувшись, потерла большой
палец, а когда поднялась, не увидела Ришелье. Огляделась, пытаясь понять,
куда он делся, но доходившая до пояса трава надежно скрывала животное.
Хуже всего было то, что она и понятия не имела, как вернуться на кордон.
"Козел - он и в Африке козел", - обозлилась девушка, хотя и понимала, что в
случившемся виноват отнюдь не Ришелье. Вспомнилось, как знакомый отца,
работавший в таксопарке, рассказывал, что можно проездить много лет и ни
разу не проколоть колесо, но когда везение заканчивается, то едва ли не
каждый день приходится ремонтировать пробитую резину. Что-то многовато
в этом году на ее голову свалилось напастей. Прямо-таки косяком пошли.
Что бы это значило?
Настю кто-то толкнул в задницу и хотя прикосновение было несильным,
она развернулась, как ужаленная. Перед нею стоял Ришелье. "Миленький
мой, ты вернулся", - расчувствовалась Настя и, присев, обняла козла за шею.
Девушка разрыдалась. Напряжение, в котором она пребывала последние дни,
вырвалось наружу, ей захотелось, чтобы ее пожалели. Навалившись на козла