Прихоти повесы
Шрифт:
– Ты слишком мягкая, – возразила герцогиня. – Дамам такого сорта требуется сильная рука. Обрати внимание, с какой радостью она согласилась нам сыграть, – а все потому, что это позволило ей покрасоваться перед нами.
Когда в гостиной появились джентльмены, Анджелина выразительно посмотрела на Колина, и он отвел ее к банкетке у окна, попутно заметив:
– У тебя страдальческий вид.
– Миссис Куимби… впрочем, об этом потом.
– О боже! – вдруг раздался возглас герцогини. –
Миссис Куимби резко обернулась в ее сторону:
– Может, станет лучше, если она выпьет еще чаю?
Маргарет заспешила к герцогине.
– О, дорогая, ты бледна как смерть. Надеюсь, это не заразно. Чедвик, прикажи немедленно подать карету гостям.
Маркиза явно ошарашило ее заявление, так что пришлось повторить:
– Чедвик, пожалуйста, не тяни. Упаси бог, миссис Куимби и преподобный подхватят инфекцию!
Маркиз наконец понял.
– А… ну да, конечно. Мы не можем подвергать гостей опасности. Сейчас всем распоряжусь.
– Я уверена, что ничего серьезного. – Миссис Куимби повернулась к мужу: – Ты ведь тоже так считаешь, правда?
Маргарет подхватила ее под руку и принялась уговаривать:
– Дорогая, никогда себе не прощу, если вы или преподобный заболеете. На улице жуткий холод, но в карете лежат шерстяные пледы, так что доедете до дома в полном комфорте.
Прошло не менее получаса, прежде чем Маргарет и маркизу удалось наконец выпроводить гостей.
– Эта особа не понимает, когда нужно просто заткнуться! – проворчал маркиз. – Ничего не имею против преподобного, но его жена – невыносима.
– Да, чувство такта у нее явно отсутствует, – согласилась с ним Маргарет. – Радуйся, что ты не видел самого огорчительного спектакля с миссис Куимби в главной роли.
После того как жена описала произошедшее в гостиной, маркиз простонал:
– Этой женщине нет никакого дела до окружающих.
– Чедвик, и что нам с этим делать? – спросила Маргарет.
– У меня нет уверенности, что она сможет когда-нибудь измениться, – заметил Колин, – поэтому предлагаю приглашать их только на чай, да и то как можно реже.
– Мы создали прецедент, – возразил маркиз. – Теперь нам от них не избавиться.
У Анджелины тут же созрела идея:
– Лорд Чедвик, может, вы предложите преподобному выступить с проповедью о том, что полезнее больше слушать, чем говорить? И как только преподобный с женой будет приезжать с визитом, всякий раз начинайте разговор о том, какой замечательной получилась у него эта проповедь, какой прекрасный личный пример словесного воздержания подают они с миссис Куимби. Ну а если она все-таки примется трещать, цитируйте отрывки из вашей любимой проповеди.
– Отличная идея! – одобрила Маргарет.
Глаза маркиза весело блеснули:
– Умница,
Все согласились с ним и поднялись с мест, так что вскоре Анджелина и Колин остались одни.
– Мне почему-то кажется, что все это они спланировали заранее, – заметила она.
Колин взял ее лицо в ладони.
– Жаль только, вечер оказался испорченным.
– Мы это переживем.
Он нежно поцеловал ее.
– У меня дела в Лондоне, так что завтра я уеду.
Анджелина положила голову ему на плечо.
– Ты собираешься вызвать его?
– Пока не решил, но что-то же надо делать.
Ей было страшно потерять его.
– Ты уверен, что он там?
– Беллингем прислал письмо – он выманил негодяя из имения.
– О господи!
Колин заключил ее в объятия.
– Тебе не о чем беспокоиться. Все идет как должно.
– А что, если что-то не получится?
– Все получится.
– Нет, Колин, из-за него не стоит рисковать жизнью. Ты знаешь, что будет со мной, если с тобой что-нибудь случится?
– Знаю, тебе придется несладко, но обещаю, что скоро все будет в полном порядке. Я единственный наследник у отца, так что сам Бог велел мне уцелеть. А кроме того, я должен так много тебе сказать. Когда вернусь, ты меня обнимешь и поцелуешь.
– Пожалуйста, будь осторожен.
– Все будет отлично. Обещаю.
Она подняла на него глаза.
– Как бы и мне хотелось чувствовать такую уверенность.
– Я понимаю, но не успокоюсь, пока он за все не заплатит. Когда все закончится, я вернусь и вот тогда потребую награду…
На следующий день после отъезда Колина герцог пригласил Анджелину на беседу в кабинет маркиза. Это было так неожиданно, что она почувствовала легкую дурноту, несмотря на то что ей все время не хватало общения с ним. За все время он лишь раз поговорил с ней ласково, тогда, в Сомеролле, а потом совсем перестал обращать на нее внимание. Набрав в легкие побольше воздуха, она вздернула подбородок и вошла в кабинет.
Уайкоф поднялся со своего места и церемонно поклонился дочери.
– Мой лучший друг поведал мне об истинном положении вещей, и я испытываю чудовищный стыд за свое отношение к тебе.
– О папочка! – Ее встревожили воспаленные глаза отца. – Ты не заболел?
– Нет. Я презираю себя за то, что позволил тебя унизить. Мне в тот момент незамедлительно следовало выкинуть этого мерзавца из дома, а я вместо этого позволил обвести себя вокруг пальца. Сейчас не могу посмотреть тебе в глаза. Будь я хорошим отцом, никогда бы не сделал тебе больно.