Прииск «Безымянный»
Шрифт:
— Наверное, спетрозолотометрическим и атомно-абсорбционным, — быстро придя в себя, вставил Закатов. Но из головы не выходила его встреча с Леной.
— Выйди на лестничную площадку, я хочу тебе что-то сказать, — позвонила девушка. — О твоём переходе уже знает вся экспедиция, — прямо с порога резанула она. — Как я и говорила, все считают, что у тебя не все дома. Тебе не повезло: Фишкин тебя никуда не пропустит — ты ему переходишь дорогу. Он сам хотел заниматься этой проблемой.
— Ну и что? Он этого не скрывает, — бросил Фёдор холодно, недовольный тем, что его отрывают от дела. Глаза парня блеснули.
— Это ещё не всё, — с вызовом ответила девушка. — В твоей новой партии есть некто Бородин,
Этот Женя два года морочил голову Светке Лебедевой, обещал на ней жениться, а потом переметнулся к Нинке Ситниковой. Сейчас он встречается с какой-то молодой врачихой. У той дамочки папа большая шишка. Раз тебе не интересно, не буду больше загружать, — увидев безразличие парня, вздохнула Лена. — Бородин пока тебе не страшен, а вот с Фишкиным держи ухо востро. Кроме своей работы он ничего не видит.
— Естественно, других дешёвых массовых методов определения золота мы пока не придумали, — перехватив рассеянный взгляд Фёдора, запнулся Фишкин и, быстро закончил: — Так вот, за бугром они есть, а до нас пока не дошли. Ими как раз и были проанализированы все пробы, отобранные за три года работы. Набралось где-то порядка пятидесяти тысяч.
— Ничего себе! — невольно вырвалось у Фёдора. — Пятьдесят тысяч проб?!
Зная объёмы опробования, проводимого Шурковским, Закатов был поражён. Столько не анализировали даже в специализированных подразделениях экспедиции. Закатов хорошо понимал, что стоит за каждой пробой: её надо было отобрать, подготовить к анализам, а получив результаты, обработать.
— А что тут удивительного? Они же не в кошки — мышки играли, а золото искали, поэтому работали на совесть, — сидя за своим письменным столом, с достоинством сказал Фишкин. — Объём, действительно, довольно приличный. Ничего не скажешь, попахали от души ребята. Так вот, по полученным данным, Рудольф — это ответственный исполнитель той работы, о которой я рассказываю, построил график оценки достоверности анализов. Можно сказать, сходимости результатов, — уточнил Фишкин.
— Я как сейчас помню этот график: на листе миллиметровки были нарисованы две взаимно пересекающиеся кривые. В точке со значением одна десятая грамма золота на тонну породы кривые расходились. Это значило, что пробы, проанализированные разными методами, не сбиваются. Предел чувствительности анализов оказался равным одной десятой, хотя теоретически должен быть на два порядка ниже. То есть, одна тысячная, — снова уточнил геолог. — Красной ручкой он быстро нарисовал похожий график, на котором под кривыми стоял знак вопроса.
— При анализе разными методами они получили разные результаты. Я правильно понял? — рассматривая график, спросил Закатов. Из рассказа Фишкина стало ясно, что исполнители потерпели фиаско.
Сидевшая за длинным светостолом пожилая чертёжница, зашуршала калькой, прижимая её тяжёлыми железными цилиндриками к разноцветной карте. Простым карандашом она обводила контуры карты, подписывала условные обозначения.
— Не совсем правильно, — посмотрел на него Фишкин. — Разные результаты получились до значения воспроизводимости анализов, то есть — до одной десятой грамма золота на тонну породы. Причём не было никакой закономерности, поправку на ошибку невозможно было взять. Зато, начиная со значения в одну десятую, оба анализа работали, более-менее нормально.
Закатов что-то отметил в своём блокноте и сказал:
— Это значит, результаты анализов понимай, как хочешь.
Утвердительно кивнув головой, Фишкин неожиданно насупился и заёрзал на стуле. Было видно, он чем-то недоволен. Фёдор принял было это на свой счёт, но вскоре понял, что к мгновенно испортившемуся настроению Фишкина он не имеет никакого отношения.
— Я вот самого главного тебе не сказал, — постучал тот пальцами по столу, — а ты на это даже не обратил внимание. Сопоставление результатов они провели по одним и тем же контрольным образцам, которые отбирали из каждой анализируемой партии проб. При одновременном использовании обеих методов получилась полная неопределённость. Спектрозолотометрический анализ показывает одно значение, атомно-абсорбционный — другое. Но общий вывод был таков: эти методы практически не ловят низкие значения золота в породе. Короче, получилась такая путаница, что концов не найдёшь.
Он развёл руками, словно показывая, что это был конец света. Занимаясь анализами, Фёдор, как исполнитель, понимал, что именно так можно было отнестись к полученным результатам.
— Мы тебя, между прочим, взяли для выполнения этой работы, — дошли до него слова Фишкина. — Так что ты теперь ответственный исполнитель, и тебе, как говорится, расхлёбывать это дело. Ждём от тебя результатов. Мой совет, начни с геологических фондов: поработай со старыми отчётами.
Глава 5. На Колыме
Сквозь свинцово-серые тучи просвечивали робкие лучи осеннего солнца. С моря дул пронизывающий северный ветер, неся с холодом лёгкий туман. Погода словно напоминала, что зима уже не за горами.
Поёживаясь от холода, Иван шёл по широкой улице Магадана. Новостройки перемежались с домами ранней застройки. Среди новых каменных зданий повсюду стояли деревянные дома, выделявшиеся из хаотичного архитектурного ансамбля.
Преобладали длинные одноэтажные бараки. Они были такими же безликими, какие он видел в разных концах страны. Их можно было отнести к временам индустриализации страны, временам её подъёма, когда не хватало жилья, строительных материалов и других ресурсов, но было много рабочей силы, которую надо было где-то разместить. И её размещали в таких безразмерных бараках.
С чувством собственного достоинства Иван остановился у входа в помпезное здание Главного геологоразведочного управления «Дальстроя» и подумал, что наконец-то добрался до конечного пункта назначения. Почти месяц он ждал этого мгновения, и вот оно свершилось. Он проехал через всю страну, переплыл Охотское море, повстречался с разными людьми и, конечно, испытал себя на прочность. Испытал и победил.
«Теперь я буду работать здесь», — открывая тяжёлую дверь, думал Брукс.
Трудно было поверить, что на Колыме вырос новый город с широкими улицами и площадями. Город, о каком можно было только мечтать. Секретарь провела его к главному геологу управления. В просторном кабинете за большим письменным столом, покрытым зелёным сукном, сидел немолодой человек в военном кителе с генеральскими погонами. На отделанных деревом панелях Иван увидел резные узоры. За его спиной над головой висел портрет вождя, ниже слева и справа — геологические карты и графики.
— Борис Николаевич, к вам выпускник Ленинградского горного, — нарушив тишину кабинета, сказала секретарь.
Оторвавшись от бумаг, тот ответил на приветствие и, внимательно посмотрев на Ивана, пригласил к столу. Главный геолог составлял очередной отчёт об открытых за прошедший полевой сезон месторождениях. Не позднее завтрашнего дня его надо было отправить в Москву.
— Как добрались, как настроение? — спросил генерал.
Он хотел ещё что-то сказать, но с языка Брукса сорвалось: