Прииск «Безымянный»
Шрифт:
— А мне-то что делать? — спросил он после окончания затянувшейся «планёрки».
— Ждать Николая, — резко ответила Валентина Ивановна. — Как только он управится со своими делами, так вместе и пойдёте. Думаю, через недельку-полторы Николай Петрович освободится. — На лице Ивана она прочла полное разочарование, какое бывает, если чего-то не получается. — Ты не переживай — бить баклуши я тебе не дам. Пока присмотришь за нашими лошадьми, а там видно будет. Лошади пасутся в колхозном табуне, но днями его перегонят на дальнее пастбище, километров за пятьдесят-шестьдесят отсюда, поэтому
Ждать Иван не захотел и стал настаивать, чтобы его отпустили одного. Порядившись и дав кучу наставлений, Валентина Ивановна, пошла ему навстречу.
Шлиховой отряд, куда определили Ивана, стоял где-то в верховье реки Аргун, километрах в пятидесяти-пятидесяти пяти от деревни. Топокарт на базе не было, поэтому пришлось идти, ориентируясь на местности и по указанным Николаем Петровичем приметам. Переночевав в какой-то заброшенной деревне староверов, он встал на заросшую тропу и по ней вышел к большой горной реке. Здесь сразу возникли сомнения куда идти: вверх по течению или вниз.
«Поди знай, где стоит этот поисковый отряд? — ходил по берегу Иван. — Хоть бы оставили какую-нибудь зарубку или колышек воткнули. Тоже мне, геологи. И завхоз хорош — мог бы сказать. Небось, подумал, что я сам разберусь».
Прошедшие дожди смыли все следы, и, просчитав возможные варианты, Иван пошёл вверх по течению. Поздно вечером он предстал перед глазами опешившего от удивления начальника партии, накануне пришедшего из маршрута.
— Ты кто такой? — глядя на Ивана, хлопал он глазами. — Откуда взялся?
Белкин не верил своим глазам. Такого в его бытность ещё не случалось. Не предупредив, к нему отправили студента, и тот сам нашёл их в тайге.
«Какая-то фантастика! Уж не беглый ли?» — мелькнула у него шальная мысль.
Документы Ивана оказались в полном порядке. Судя по паспорту и привезённым бумагам, перед ним действительно стоял студент Ленинградского горного Брукс Иван Петрович, направленный приказом начальника экспедиции в его партию для прохождения производственной практики в должности геолога.
— А почему один, где Петрович? — стал выяснять начальник. — Что с ним?
Узнав, что тот жив, здоров и через неделю-полторы получит последнее снаряжение, у Белкина сразу отлегло от сердца. Теперь его партия была более-менее укомплектована ИТР. А потом откуда-то из глубины души подошло недовольство на своих подчинённых.
— Ну, Петрович, ну разгильдяй, даже не проводил! А Валентина, тоже мне хороша! Да как они посмели тебя отпустить одного? Вот, елки, палки, что за народ такой! Задницу им, видишь ли, трудно было оторвать от стула. А этот, тоже мне, хорош, пригрелся возле бабы…
Вокруг них собрался весь лагерь. Кто в чём выскочил из палаток, и теперь с любопытством рассматривал студента, неожиданно оказавшегося в их отряде, когда никого уже не ждали.
— Григорий Тимофеевич, да вы не расстраивайтесь, ведь он же дошёл, — сказала молодая женщина в синей телогрейке. — А Николай Петрович всегда был таким: думает только о себе.
Пришлось Ивану всю вину брать на себя.
— Да за такое геройство я бы тебя выпорол, как сидрову козу, —
Через несколько минут страсти улеглись, и начальник повёл Ивана в свою палатку.
Глава 3.1. Империя
Видно, в те дни у Брукса укрепилось желание, во что бы то ни стало попасть на Алдан. Но судьба распорядилась иначе: после окончания института вместе с красным дипломом ему вручили направление на работу в Магадан. На угловой печати он увидел надпись: «ГРУ треста „Дальстрой“ Министерства цветной металлургии МВД СССР». В то время Магадан ассоциировался с Колымой. Это был край света, куда ссылали заключённых. А ещё это был край жутких морозов и вечной мерзлоты — гиблое место, чуждое всему живому.
Теплоход «Ильич», совершавший рейс по маршруту Находка — Магадан, считался довольно комфортабельным судном, доставшимся по репатриации от поверженной Германии. Как положено морскому судну, тут было несколько палуб, каюты разных классов и кают-компании. Ивана разместили в каюте второго класса с крепким топчаном и круглым иллюминатором посередине. Когда заработали двигатели, он вышел на палубу и с грустью посмотрел на берег.
Матросы отдали носовые и кормовые концы, и, медленно отвалив от причальной стенки, теплоход набрал скорость. Слабый ветерок приятно обдувал лицо, навевая радужные мысли. Когда вышли в открытое море, подул сильный ветер, палуба стала уходить из-под ног.
— Держитесь, братва, на море шторм, — сказал проходивший матрос. — Сейчас лучше залечь в каюте и ждать, пока не стихнет.
Иван последовал его совету, а с утра снова был на палубе. Серое небо висело прямо над головой, не предвещая улучшения погоды. Волны захлестывали палубу и, превратившись в фонтан брызг, скатывались вниз.
Бухта Нагаева служила морскими воротами Магадана — столицы Колымы. В неё заходили все суда, пришедшие в этот суровый край. В начале 1932 года в бухту пришвартовался пароход «Сахалин», которым прибыл на Колыму директор нового треста Эдуард Петрович Берзин со своим руководством. Этим же рейсом доставили первых заключённых. Начался новый этап в освоении огромного региона под названием «Колыма».
Под руководством Берзина «Дальстрой» превратился в мощное горнодобывающее предприятие, однако либеральное отношение к заключенным стоило ему жизни. Берзина обвинили в организации и руководстве «Колымской антисоветской, шпионской, повстанческо-террористической, вредительской организации». Расстрел всех 139 членов этой организации утвердили Сталин и Молотов. В короткий срок высший и средний состав дальстроевских руководителей был полностью обновлен, а «Дальстрой» переподчинен НКВД СССР. Так с 1938 года начался гулаговский период.