Приказ 66
Шрифт:
А потом… Трое молодых людей — два парня и девушка — замешкались, прежде чем открыть свои сумки. Клон — солдат протянул руку, чтобы взять их, девушка застыла, и затем что — то упало на землю — пачка дек и…
— Джедаи! — завопил кто — то. — Они криффовы джедаи!
И тогда вспыхнули световые мечи — синие и гудящие. Скирата ещё раз заметил Этейн, а затем все полетело к харану в разразившейся схватке.
ГЛАВА 21
«Ка'нара не готал'у мирджахаал — ши готал'у хаастал. Время не лечит.
мандалорианская поговорка.
Шинарканский мост, Корускант, время 2320, два часа после «Приказа 66», 1089 дней после Геонозиса.
Инстинкты Этейн долго оттачивались на то, чтобы выхватывать световой меч и пускать его в дело.
Учителя впервые вложили оружие в её руки в четырехлетном возрасте.
Но сегодня было не время для мечей. Только не сейчас.
Внезапная опасность подействовала на нее так же, как и на клон — солдатов, как на копов из КСБ, как на любого солдата под огнем. Время остановило свой привычный ход.
Раздавались крики и разлетались тела. Она снова была на Куилууре и пряталась от ополченцев Хокана, зная что её световой меч выдаст в ней джедая на заклание, как ее Учителя, и потому она не могла обнажить его.
Она стояла неподвижно среди охваченной паникой толпы, в иной, какой — то отстраненной вселенной, не пытаясь вытащить меч, зная что он обречёт ее, и смотрела, стояла и смотрела, как три джедая, которые показались ей знакомыми, отбивают бластерные выстрелы и расшвыривают прохожих.
Получив срикошетивший от светового меча бластерный заряд упал мужчина, которому толпа помешала вовремя убежать.
Никто не может безопасно использовать световой меч посреди толпы. А они были подростками, всего лишь падаванами, испуганными, паникующими и сражающимися за свои жизни. Пылающие, гудящие клинки задевали случайных прохожих, прижатых чересчур близко. Отлетела еще одна порция выстрелов. Она присела. Упал кто — то еще. Она не видела кто. Гражданский? Солдат?
Это был хаос. Она должна бежать. Она должна уйти, перебраться через барьер, и бежать сейчас же.
Этейн — джедаи не чувствовали ее, а может быть, в толпе позади, были другие джедаи; на фоне криков она слышала грохот сапог подбегающих солдат, она подняла взгляд, увидела Дармана по ту сторону барьера — так близко, очень близко к тому, чтобы обрести вместе с ним свободу — и на мгновение, ведомая инстинктом сделать что — то, кроме спасения своей шкуры, она обернулась.
Застывшее мгновение: клон — солдат, человек похожий на Дармана, казался замершим в момент броска; именно так искажалось время в решающий момент.
Они впервые брали в руки оружие в четыре года. Как я. Как Дар.
Юноша — джедай развернулся и замахнулся на клона световым мечом, полный решимости пройти через него — и сквозь него. Этейн вскрикнула. Чистый животный и мгновенный рефлекс: она попыталась остановить джедая, она была точно также быстра, и владела Силой, как он. Ее рука самопроизвольно метнулась к оружию.
Ее тело взяло верх над разумом. Не трогай его! Она почувствовала, как время снова начинает лететь вперед. Нет!
Потому
Удар мог быть предназначен ей.
Удар мог быть предназначен ему.
Крики внезапно стали очень далеки. Мозгу понадобилось несколько мгновений, чтобы почувствовать боль, и сейчас она смотрела в туманное от дыма небо и каждая клетка в ее теле была охвачена огнем. Она видела беспорядочные вспышки над собой, белый шлем, Т — образный визор, такой знакомый и родной, и на секунду… на секунду ей показалось, что всё будет хорошо.
— Кэд! Дар! — Но это не был Дар, и клон не мог спасти ее, и она не могла дотянуться до Кэда. Она не слышала своего крика, но знала, что ее губы еще двигаются. Боль… она не могла дышать. — Дар!
А потом боль ушла. Навсегда.
ГЛАВА 22
«Ладно. Приступим.»
Джанго Фетт, последний мандалорианин, переживший Битву при Галидраане, джедаю убившему Майлеса.
Скирата сорвался.
Крик Дармана заполнил его шлем; а может быть, это был его собственный голос.
— Этейн! Нет, нет, нет, нет, нет! Не ее! Только не ее!
Он заметил еще одну драку, закипевшую слева, но он уже выбрал цель, и он бежал, и теперь он должен был убивать, или быть убитым, не больше и не меньше.
Он ворвался в схватку, оттолкнув солдат в стороны и взмахнул левым кулаком с вибролезвием. Он знал, что зацепил джедая. Парень качнулся, обернулся и полоснул его световым мечом, но тот скользнул по воротной пластине. Джедай замешкался — такого не должно было быть.
Трехгранный нож Скираты уже был в его руке. Он вогнал его в грудь джедая, под ребра, воспользовавшись той долей секунды, которую дало это замешательство. Это была ненависть; это было взрывом из горя и злости. Он хотел уничтожить весь мир и всех живых в нем, кроме тех, кто был из его стаи.
Крики и вопли звучали и снаружи его шлема и внутри. Армейский капитан оттолкнул его в сторону, и упал на колени рядом с Этейн, уперся ей в грудь сложенными руками, пытаясь сделать закрытый массаж сердца. Это был Ордо. Он попытался, он действительно пытался, но ее глаза застыли неподвижно, она была мертва, рассеченная от плеча до позвоночника, мертва, мертва, мертва.
Рассудок Скираты отключился. Что — то иное взяло над ним власть. Он выхватил меч Джусика и включил его, вломившись в толпу, преследуя еще одного джедая. Казалось, они были повсюду. Он заметил шесть или семь шабловых клинков, этих грязных, бесчувственных тварей, и он не видел больше ничего. Джедаи все еще были пойманы в ловушку из спрессованных тел. Людей топтали. Это было поле боя; он видел только то, что надо было убить. И джедаям надо было умереть. Он ударил одного прямо в спину, на уровне почек; эти горящие лезвия работали по джедаям не хуже, чем по чакаарам вроде него. Одним меньше. Скирата развернулся, выбирая цель.