Приказ 66
Шрифт:
* * *
Ресторан «Краггет», Корускант нижние уровни, вечер того же дня.
— Прощение — прекрасная штука, Кэл. — Гиламар наплевал на все рекомендации по здоровому образу жизни из своей бывшей профессии и завалил поднос разнообразным жареным мясом и яйцами верриса, политыми растопленным жиром робы, который впитывался в ломоть хлеба. Он был в отъезде несколько недель и сейчас явно наверстывал упущенное. — Взяли и забыли все эти разборки вокруг ребенка. Если бы только остальная галактика
Сейчас Скирата плыл по течению, ожидая момента для следующей стадии эвакуации. Джилка, что радовало, утихла очень быстро. Он не сказал Бесани насколько близко та была от того, чтобы он ее пристрелил, а Бесани еще не рассказала ей как она попалась за то, чего она не совершала. Он лишь надеялся что Бесани еще нескоро поддастся благородным чувствам, и не расскажет ей все. Это было бы неприятно.
Как бы то ни было — Джилка теперь, нравится ей это или нет, была в бегах. Это любому отлично прочистит мозги.
— Угадай, кто зашел к нам на огонек этажом выше? — спросил Скирата.
Палпи?
— Нет, у него назначена другая встреча. А тут кое — кто, кого мы не видели несколько лет.
Гиламар намазал полупрозрачную глазурь яичного желтка на белый ломоть.
— Если это Святоша Дред — я сперва схожу за моим особо ржавым скальпелем.
— Ничего подобного. Доедай и пошли. И, кстати, Джайнг заглянет, с полезным контактом. Строим планы, делаем работу, Мидж'ика.
Скирата так и не выяснил, как же Альфе–02 удалось сбежать из Типоки до войны, но он был уверен, что когда — нибудь он это узнает. Гиламар быстро покончил с едой и направился вслед за Скиратой в квартиру Лазимы. Его ожидало большое потрясение.
— Сюрприз! — объявил Скирата, распахивая двери.
Три клона сидели за столом с Бесани и Лазимой и играли в сабакк — Фай, Сулл и Спар.
— Только посмотри на Фая — прямо как новенький. — Скирата не знал, готов ли Фай вернуться даже на легкую службу, но боевой дух и ощущение того, что он снова часть команды, сделает для него больше, чем добрая половина медиков Корусканта. — Мидж, помнишь этого парня? Это…
Гиламар подошел к Спару и хлопнул его по спине. Спар — обычно не самый улыбчивый из людей — смотрел на него секунду, а потом его лицо расплылось в улыбке узнавания.
— Как дела, Спар? — Гиламар начал посмеиваться. — Головные боли прошли?
— Оххх, они возвращаются, Док. Не могу пошевелиться… и голоса… голоса!
Они вдвоем заржали в голос и сдавили друг друга в объятиях.
— Чаккар ты эдакий. Ну, ты меня порадовал. — проговорил Гиламар. — Значит, ты неплохо устроился? Занят?
— Ну, немного здесь, немного там… Приходилось даже отказываться от работы — предлагали что — то под названием «Манд'алор».
— Тебе не стоит влезать во все эти мандалорианские интриги, ад'ика. Вспомни что случилось с последними двумя. Перспективы на повышение просто ужасные.
— Скирата слышал про каждый кашель и каждый плевок в Типоке, про каждую аферу и каждый скандал в замкнутом до фобии сообществе Куэ'валь Дар, но Гиламар припрятал несколько карт в рукаве. Только сейчас, когда Скирата увидел смеющихся Спара и медика, он сложил два и два,
— Так это ты вытащил Спара с Камино. — проговорил он.
Гиламар театрально склонил голову, скрипнув броней.
— Ты спасал своих дорогих сыновей, я спасал своих.
— Ты мне никогда не говорил.
— А ты никогда не говорил что творит с банковской системой Джайнг..
— Ты молодец, Мидж'ика. — Скирата был искренен. — Но сейчас — то ты можешь мне рассказать?
— Хоть мы и были на привязи — Джанго появлялся и уходил, когда ему было угодно. Ты ведь получал через него тихаар и удж, верно? Так вот, были еще и обратные посылки, понимаешь о чем я? Джанго знал, когда надо закрыть глаза на груз в трюме «Раба». И он был мне должен.
Скирата хотел поинтересоваться, что же это была за контрабанда, но это могло подождать до тех пор, пока они оба не окажутся подальше от Корусканта, и не уговорят бутылку — другую тихаара.
— Итак, Спар, ты собираешься присоединиться к команде? — спросил Гиламар.
Спар превратился в обычного, неулыбчивого себя.
— Плата мне не нужна. Я хочу шанса на лечение, когда ваша команда его разработает. Я хочу жить столько же, сколько всякий человек.
— Сынок, я говорил и буду говорить — ни одному клону не надо выпрашивать то, что его по праву. Тебе не нужно покупать этого. Ты уверен, что хочешь участвовать в этом деле? Ты не обязан.
Спар выглядел чуть растерянно.
— Нет. Я обязан. И Сулл, он тоже.
Сулл кивнул.
— Я в игре.
— Похоже, я соберу всех дефективных сколько ни попадется. — хмыкнул Скирата. — Хорошие ребята.
Каминоанцы были горды своим низким уровнем отклонений. Для клонов у них имелись поведенческие нормы, и любой клон, который не отвечал им — любой клон которому не хватало самоконтроля для того, чтобы держать свое мнение при себе — классифицировался как дефектный, и подлежал «оздоровлению». Каминоанцы обожали эфемизмы; это был язык чистоты и непорочности. Но это означало разрушение — воли, надежды и даже самой жизни. Скирата знал что клоны, пережившие оздоровление, были развалинами в психологическом плане; а те не желали вспоминать о своей встрече с каминоанскими стандартами, и это было всем чего они хотели.
Скирата так никогда и не узнал, действительно ли айвховы поживы верили что выбивающиеся из строя клоны были дефектными, или же они были просто цинично — черствыми — горстка надзирателей за лагерем, где миллионы заключенных удерживают террором, распространяя страх того, кто следующий исчезнет и больше не появится вновь, выборочно превращая кого — то в страшный пример — для того, чтобы удержать остальных.
Теперь, в спокойные минуты, аналогия с лагерем все больше беспокоила его.
«У нас было достаточно клонов — солдат и оружия на Камино, чтобы поднять восстание и вырезать всех каминоанцев до единого. Суровые мужчины. Лучшие солдаты, каких когда — либо видела галактика. И все же мы подчинялись правилам — почти во всем. Если бы мне хватило духу — я мог бы организовать их, возглавить, устроить переворот. Видит Сила, у меня были на это годы — но я не сделал этого.»