Приказ номер один
Шрифт:
Х а б а р о в. После санкции генерального, — она последует минутами, — борьбы и разговоров не будет, будем дело делать.
П о л о з о в. Дай бог!.. (Вдруг.) Петр Васильевич, по опыту… Трудному опыту! Для генерального директора не так важно — в чем именно вопрос, как то — кто его ставит. И самое важное — кому его разрешать?
Х а б а р о в. Проклову он бы санкционировал эту корректировку?
П о л о з о в. Да.
Х а б а р о в. Неожиданно!..
П о л о з о в. Потому, что в принципе все это решал бы и решил бы он сам. Проклову он отдал бы команду и спал спокойно:
Х а б а р о в. Ну, а мне?
П о л о з о в. Вам!.. (В сомнении разводит руками.)
Х а б а р о в. Почему же?
П о л о з о в. Дай бог, чтобы я ошибался, Петр Васильевич!
Х а б а р о в. А все-таки?
П о л о з о в. Потому, что в принципе все это дело решаете вы, а не он, не генеральный. Проклов идеальный тип руководителя-исполнителя, а вы, Петр Васильевич, извините, вы ведь… сами с усами!
Х а б а р о в (задумавшись). И начнется эта самая борьба с генеральным?
П о л о з о в. Устал! А тут еще Проклов вновь в своем прежнем кресле. До сих пор перед глазами!
Х а б а р о в. Я не могу приказать вам, Матвей Григорьевич, не хочу вас уговаривать… Я только прошу вас подумать еще раз… Еще и еще раз, Матвей Григорьевич! Вы — нужны мне… аж вот как нужны!
П о л о з о в. Спасибо вам…
Входит О р л о в а.
О р л о в а. Петр Васильевич! Извините, Матвей Григорьевич…
Х а б а р о в (перебивая). Позже.
О р л о в а. Не терпит отлагательства…
Х а б а р о в. Я сказал. Позже. Пока сходишь в кадры, оформишь срочную командировку в Коноярви…
П о л о з о в (поспешно). Я у себя, Петр Васильевич… Да-да, я подумаю еще и еще раз, да-да… Не буду мешать, Татьяна Игнатьевна!.. (Выходит.)
О р л о в а. Петр Васильевич…
Х а б а р о в. И дашь заявку на авиабилеты. Вылет — завтра, первым же рейсом. Согласуешь все наши коррективы на месте с заказчиком, со строителями. Их надо и подготовить, и — убедить!.. Новая схема у тебя, уверен, продумана.
О р л о в а. Продуманы и все варианты, Петр Васильевич, но их ведь еще обсчитывать и обсчитывать?..
Х а б а р о в. Из кадров пойдешь прямо, не сворачивая, к Бардину, обсчитаете вместе, в четыре руки, времени еще — вечер, ночь… Вполне! Запереться там и отключиться, без права выхода: считайте себя — ну, как в космическом корабле!.. Билетов на Коноярви закажешь два.
О р л о в а. Кому второй?
Х а б а р о в. С Герасимом летите. Вы у меня самые молодые и красивые, пробьете у заказчика все! Иди!.. (Орлова не уходит.) Чего не поняла?
О р л о в а. Не надо второго билета.
Х а б а р о в. Бардину?
О р л о в а. Мне, Петр Васильевич… Прощаться я пришла.
Х а б а р о в. По-европейски или по-русски?
Орлова трижды, крест-накрест, целует Хабарова, затем приникает к нему, пряча лицо.
О р л о в а. Прощайте, Петр Васильевич!.. Это по-русски.
Х а б а р о в. По-русски лучше. Не понял
О р л о в а. Мой билет — не до Коноярви.
Х а б а р о в. Куда? (Орлова молчит.) В Данию?
О р л о в а. Петр Васильевич, родной… (Набирает номер.) Отдел кадров? С вами будет говорить главный инженер Хабаров относительно увольнения Орловой Т. И. в связи с переездом на новое место жительства… Знаю, заявление с визой сейчас будет! Петр Васильевич просит оформить все как можно скорее, буквально сегодня! (Протягивает трубку Хабарову.) Петр Васильевич, так надо!..
Х а б а р о в (по телефону). Семен Семенович? Извините, перезвоню. (Опуская трубку.) Не выношу истеричек. Как правило, игра, и стоит выдать хорошую оплеуху…
О р л о в а (с горечью). Уже выдали!.. И не одну.
Х а б а р о в. Суть, без предисловий и послесловий, затем займешься Коноярви.
О р л о в а. Суть… Вот заявление с просьбой об увольнении.
Х а б а р о в. Что… Совсем уезжаешь?
О р л о в а. Совсем!.. Подпишите, Петр Васильевич.
Х а б а р о в. Совсем, значит… Что я могу тебе сказать, Татьяна?
О р л о в а. Ничего, Петр Васильевич.
Х а б а р о в. Спросят меня… Ученой сделал. Во главе сектора поставил. В приказы на благодарность — каждый праздник, на Доску почета… Что я отвечу?
О р л о в а. Уж простите меня, Петр Васильевич!
Х а б а р о в. …Отвечу — одна девица на весь мужской поток была, и — самая толковая…
О р л о в а. Петр Васильевич!
Х а б а р о в. …Отвечу — работала безупречно, работы своего сектора выпускала досрочно, отличного качества? После командировок — самые кляузные заказчики вслед благодарственные телеграммы в три бланка отстукивали… Нет, скажут мне… Проглядел. Недовоспитал. Была червоточина. Много чего скажут… А я — что?
О р л о в а. Что… любовь?
Х а б а р о в. На парткоме? Нечего мне будет ответить им… А тебе все-таки есть. Сядем.
О р л о в а. Сели.
Х а б а р о в. Воспитал, недовоспитал… Если уж тебя жизнь недовоспитала? Вся наша жизнь?.. (Пауза.) Любовь. Понимаю. Бывает и посильней любви. Понимаю. (Вдруг.) На Пискаревском блокадные общие могилы бабки твоей и деда твоего. Не удерживает?
О р л о в а. Не надо!
Х а б а р о в. Надо. (Пауза.) Мой старший братишка и отец полегли в сорок втором, в ноябре, прорывая блокаду у Дубровки. Нева была красная от крови. Нашей крови. На Вологодчине, на высоком погосте древнего Великого Устюга предки мои — не до седьмого, до двадцать седьмого колена. До того Хабарова Ерофея Павловича, что Хабаровск основал, Сибирь воевал для России. (Пауза.) И меня… придет ведь время? И меня — в эту землю. Чернозем, глинозем, супесь, какие там еще почвы? Только в этой — каждая пядь и горсть пополам с кровью. Предков моих, всех двадцати семи колен. Не было ни одного, чтобы не отвоевало за нее… Значит, и с моей кровью. И — с твоей! (Пауза.) Русская девка. И быть тебе русской бабой. А после — бабкой старой, тоже русской…