Приказ – погибнуть

Гончар Анатолий Михайлович

– Так должно и быть, – решил он, возвращаясь к ожидающим его бойцам.

– Совсем незаметно? – не выдержав, спросил Мишка.

Вместо ответа взводный вытянул вперед руку с поднятым вверх большим пальцем. Сделав еще шаг, он перемахнул через валун и, не раздумывая, присел на чей-то рюкзак.

– С этим все, – вместо вступления сказал он, – теперь ваша задача…

Есипович было открыл рот, но лейтенант жестом остановил его.

– Я знаю, что вы все все хорошо помните, но повторить не помешает, – и добавил: – На всякий случай. Так вот, ваша задача: первое – сидеть тихо, как мыши, даже еще тише; второе – пропустить караван, не открывая огня и не выдавая своего присутствия. Пусть они вам хоть

на головы наступают. Третье – открываете огонь только по отступающему к ущелью противнику, ну и, не дай бог, конечно, если нам паче чаяния придется слишком жарко. Ну, а про то, что открывать огонь в случае вашего обнаружения, я молчу, это само собой; впрочем, об этом и думать не хочется. В общем, все, я пошел, ни пуха ни пера!

– К черту, и вам того же!

– Угу, – Сергей, поправив на плече автомат, легко перескочил на другую сторону камней и, не оглядываясь, заспешил к основной части группы.

Тем временем Виктор посмотрел на сложенные в кучу РД и начал подтаскивать камни. Работали молча, лишь изредка матюгаясь. Когда все было почти готово и из камней сложена небольшая стенка, подошел взводный и одобрительно кивнул.

– Нормально. Так… – задумчиво процедил он, – а мины уже установили?

– Да вон копошатся еще, маскируют, – Виктор, укладывая очередной камень, кивнул вниз, – скоро закончат.

– Вот и ладушки, – старший лейтенант одобрительно похлопал своего зама по спине и, повесив завершение работ на его широкие плечи, уселся в тенек здоровенного валуна, возвышающегося над землей на высоту нескольких метров. Радостные мысли по поводу замены, вытесненные хлопотами по подготовке позиции, вновь вернулись на свое законное место, заставив губы взводного расплыться в непроизвольной улыбке. Навоевался он досыта, и сейчас ему хотелось лишь одного – поскорее попасть домой. Караван, так некстати появившийся на горизонте агентурщиков и ХАДа, не входил в его планы. Ради чего нужен был ему этот караванишко? Ради того, чтобы пострелять? Но он уже настрелялся. Ради очередной награды? Так у него их было уже две. Ради того, чтобы просто уничтожить врага и тем самым помочь остающимся? Так ведь могли послать кого-нибудь другого. Ах, да, начштаба предлагал… но разве мог он позволить, чтобы его – да, именно его – взвод пошел на боевые с кем-то другим?! Он сам себе никогда до конца так и не смог признаться, сколь сильно он привязался к окружавшим его почти два года людям.

Уже начало смеркаться, когда, разматывая провода, подошли запыленные Абрамов и Чепиков. Они устало опустились на землю и, вытащив папиросы, закурили.

– А где Сыторчук? – сообразив, что того нет, удивленно воскликнул Виктор.

– Да он там еще что-то химичит, сейчас подойдет, – хрипло ответил Чепиков.

Виктор посмотрел вниз и увидел поднимающегося сапера.

– Давай присаживайся, – окликнул взводный Сыторчука, – ужинать будем.

– Сейчас, только закурю.

Старлей посмотрел на мигнувший огонек и подал команду:

– Всем желающим – курить, но через пять минут чтоб ни единой искорки, темнеет.

Скрежет металла о металл возвестил о начале ужина. Вознаградив себя обильной трапезой за труды дня, разведчики напялили бушлаты и в попытке хоть немного поспать легли на расстеленные поверх остывающих камней плащ-палатки. Смеркалось. Где-то далеко взлетел осветительный снаряд и завис в воздухе, заставив зажелтеть узкую полоску горизонта.

Сергей зевнул, аккуратно приладил на автомат НСПУ и, прильнув глазом к окуляру, начал не спеша оглядывать местность.

– Вынту и Степшин, – услышал он голос замкомвзвода. – Соберите банки и сложите под вот тот валун, а потом заступайте в боевое охранение. Первая смена ваша.

Наступила тишина, прерываемая лишь вздохами и звяканьем банок.

– Что

не ложишься? – заслышав сзади шаги Бебишева, спросил старший лейтенант.

– Пока не хочу, а вы?

– Да и я пока тоже, вот посижу немного, а потом лягу.

– Товарищ старший лейтенант, забыл спросить, а долго ждать-то?

– У нас два варианта, и оба, в общем, зависят от духов. Дело в том, что здесь большой переход. К выходу из ущелья они подойдут не раньше трех-четырех часов утра, а то и позже. И тут перед ними встает выбор: или идти дальше до первой зеленки, или дневать в каньоне. Оба варианта не без греха. В первом случае им придется пяток километров топать по открытой местности в лучах встающего солнца, во втором – перекантоваться в каньоне, но он неплохо просматривается с воздуха, и, я думаю, они об этом знают или по крайней мере догадываются. Кое-кто здесь уже поплатился за такой дневной отдых, так что, я думаю, они выберут первый вариант. Тем более что такое пять километров? Ерунда, час ходу, а там зеленка – и ищи ветра в поле. О втором варианте лучше не думать, это ж ведь целый день сидеть на жаре и носа не высунуть, иначе засекут. А они тут за день себе, поди, все глаза измозолят, высматривая, нет ли чего впереди подозрительного. Так что в этом ракурсе наши дела выглядят неважнецки, – он цокнул языком и, зябко передернув плечами, замолчал.

– Свежеет, – тихо произнес Виктор.

– Пошли спать, – убирая автомат с бруствера, предложил Минохин.

– Пойдемте, – согласился Виктор.

Старший лейтенант сделал пару глотков из фляжки и, прочно завинтив пробку, лег. Проснулся он от легкого подталкивания, открыл глаза и увидел сидящего на корточках Бебишева.

– Товарищ старший лейтенант, – шептал тот, опираясь на автомат, – Вынту говорит, что ему послышался топот.

– Тссс… – поднялся на локте взводный и, вслушиваясь в темноту, не услышал ничего подозрительного, затем, подумав, опустился на плащ-палатку и приложил ухо к камню.

Земля и вправду вздрагивала, но это был не топот ног, а что-то другое. И тут все тело Сергея ощутило толчки: «Да это же землетрясение»! – дошло до него. Он оторвался от земли и окинул взглядом площадку. Один за другим начали просыпаться бойцы, и, вглядываясь в темноту вытаращенными от недоумения глазами, сразу же тянулись к оружию.

– Быстро успокой ребят, – подал команду взводный, – а то спросонья как бы чего не отчебучили. – Он зябко поежился, накинул на плечи плащ-палатку, положил на колени автомат и, привалившись к валуну, закрыл глаза.

Звезды стали тускнеть. Проснувшийся от утреннего холода и уже поднявшийся на ноги Минохин подхватил соскользнувший с плеча «АКС» и, подняв его на вытянутых руках, начал приседать, чтобы согреться.

Сделав полсотни приседаний, он выпрямился, довольно потянулся и тихо подошел к сидевшему на камне часовому. Тот нехотя повернул голову и спросил:

– Согрелись, товарищ старший лейтенант? – Только теперь по голосу взводный узнал, что это был рядовой Козулин.

– Маленько согрелся, – ответил Минохин, с удовольствием чувствуя, как по телу стало распространяться благодатное тепло, и, повертев головой из стороны в сторону, уточнил: – А кто еще в охранении? Что-то я никого не вижу…

– Да они там, – неопределенно махнул рукой сидевший на посту боец. – Царев с Гошей, а Бебишев наверх ушел, сказал, на Молотова с Ивановым посмотрит.

– Что, вроде бы уже светает?

– Да, товарищ старший лейтенант.

– Тогда я покараулю, а ты беги, созови внешнее охранение, пусть возвращаются на позицию.

Тут он посмотрел вниз и все так же тихо заметил:

– Нет, погоди, они, кажется, возвращаются.

Вроде бы эти трое не могли быть никем, кроме как его бойцами, но ствол как бы сам собой повернулся в их сторону.