Приказ самому себе
Шрифт:
— Нет еще, — сказал Сережка. — Да сколько там. Всего триста рублей выручили за металлолом и бумагу. Этого же мало.
— Мало! — поддержали его. — Если бы каждый класс столько!
— Стойте! — вскочил Зиновий. — Нужно самим заработать.
— Сказал!.. Заработать… А где заработаешь?
— Есть где! — настаивал Зиновий. — Вчера из совхоза приехал Семен Семенович. Они там машины ремонтировали. В совхозе нужно это… ну к проволочкам ветки виноградные подвязывать. А рабочих — кот наплакал. Вот бы нам туда! Ведь подшефный…
— А
— А кто нас отпустит?
И тут только все вспомнили о классном руководителе.
— Лидия Николаевна! — окружили ее ребята. — Нужно поехать! Деньги заработаем — отошлем во Вьетнам!..
— Горячие головы! Раз-два — и поехали. Это же не в кино сходить. Не понравилось — ушел с сеанса. Сейчас шумите, а завтра, может, полкласса раздумает.
— Нет! Не раздумаем!
— Ну вот что. Вы дома поговорите. А я пока почву прощупаю.
— Хорошо! Только вы недолго щупайте…
Родители большинства согласились. Остальных ходили уговаривать целыми делегациями. И когда везде договорились, вдруг выяснилось, что Алевтина Васильевна против…
Это ошеломило их. Но только на два урока. А потом началась осада директорского кабинета. Отпрашивались с урока «на минутку», бежали на первый этаж и, просунув голову в двери, уговаривали: «Алевтина Васильевна, а мы уже не маленькие — через месяц — семиклассники… А уроки мы там делать будем…»
— Эт-то что за комедия! — прикрикнула на них директор. — Вместо того чтобы учиться, бегают тут по одному…
Тогда утром, до занятий, явились всем классом. Заполнили коридор. Пока директор не пришла, давали наставления делегации.
— Вы на политику нажимайте. Вьетнаму, мол, помощь нужна! Осколок покажите! Пусть пощупает… И газеты!.. Хоа Ван Мыну тоже тринадцать было, а он уже пятьдесят карателей уничтожил… А мы что?.. И про учебу… Не отстанем. Пусть не боится!..
— А если совсем соглашаться не будет, — таинственно сказал Зойка, — напомните, как она сама на фронт сбежала. И раненых спасала. И ей орден дали! А нам так и в совхоз нельзя?!
— Откуда ты это знаешь?
— На избирательном участке в автобиографии прочитала. Вот!
— А она не обидится?.. А то все дело испортим.
— А чего обижаться? Правда ведь. Если она сознательная…
— Я сознательная, — раздался насмешливый голос за спиной.
Они мигом обернулись и смолкли. Сзади стояла Алевтина Васильевна. Зойка ойкнула и спряталась за спину Жени.
— Лучше бы дома уроки учили, чем митинговать, — сказала она. Но, увидев помрачневшие физиономии «бэшников», широко улыбнулась и спросила: — Так когда же вы хотели ехать?
— Можно?!.. Разрешаете?!.. Ура-а-а!.. Алевтина Васильевна, Навварта Маср! — восторженно закричали они.
Второго мая в начале десятого, наискосок от школы, прямо у Сазонова двора, остановились две большие грузовые машины. А к школе стали
Зиновий, выбранный ребятами и утвержденный директором командиром рабочего отряда, переходил от группы к группе, составлял списки, распределял по машинам. В отцовских бриджах и сапогах, тужурке-штормовке, подпоясанный солдатским ремнем, он и внешне походил на командира. Говорил коротко, уверенно. Его слушались ребята, то и дело подходили посоветоваться.
Сазон глянул в окно. Удивился. Хотел выйти на улицу, но увидел Алевтину Васильевну и Сашу, переходящих дорогу, шмыгнул в калитку и стал смотреть в щелку. Когда мимо проходил Зиновий, он окликнул:
— Угол!.. Куда это вы? Гулять, что ли, собрались?
— А-а, Гришка! Здоров… Нет, Мы это… в совхоз едем работать. Чтоб деньги во Вьетнам послать, — смущенный не меньше Сазона, ответил Зиновий. Со встречи на Зеленом спуске они не виделись.
— Гля! А девки?
— А что? Это не так уж… виноградные лозы подвязывать… Ну я побегу. Надо по машинам распределять.
— Деловые все стали, — буркнул Сазон, закрывая калитку.
Тетка, узнав, куда едут ребята, затронула больное:
— Вот. Был бы как все, тоже б поехал. Поработал. На свежем воздухе как хорошо!.. Чем штаны по парадным протирать.
— Ты чего мне в душу лезешь?! — так и взвился Сазон. — На свежем воздухе! — передразнил он. — Тут и так тошно!.. Нужен я им, как собаке пятая нога!..
— А ты бы, Гриша, с директоршей поговорил, — не отставала тетка. — Она женщина добрая, обходительная. Повинился бы…
Сазон заткнул уши. Но тетка подсела рядом, уговаривала:
— Пойди, Гришенька… Посмотри на товарищей. Чего сычом глядишь? Не съедят, чай. Вместе учились… Хочешь, я попрошу?..
— Не смей! — вскочил Сазон. — Никуда я не пойду!.. — но потом он как-то незаметно для себя, машинально, застегнул старенький морской китель на все пуговицы и пошел на улицу.
Теперь Сазон не скрывался. С ним здоровались мальчишки и девочки. Он с готовностью отвечал, начинал разговор. Но они спешили. Укладывали вещи в машины, бежали что-то спросить у Лидии Николаевны, у Зиновия. Только он стоял без дела и, чувствуя неловкость, переминался с ноги на ногу.
Уже все сидели в машинах, когда откуда-то вынырнул Углов:
— Гришка! Махнем с нами, а?!
Сазон вздрогнул, подозрительно глянул ему в глаза. Но не увидел в них ни насмешки, ни подвоха. Зиновий смотрел прямо, доброжелательно и чуть смущенно.
— А можно?! — вскинулся Сазон. И тотчас обмяк: — Не разрешит же Алевтина Васильевна… И ваша классная.
— Что ты! Лидия Николаевна сама про тебя спрашивала.
Сазон не успел ответить, как увидел Алевтину Васильевну. Она смотрела прямо на него и улыбалась. Подошла вплотную и, повернув его к себе лицом, сказала тихо: