Приказ самому себе
Шрифт:
— Что вы, Лидия Николаевна! Только это… чтобы никто…
— Тайна?.. Ну пусть будет тайна. Договорились.
Слово Лидия Николаевна сдержала: не сказала никому.
Но на второй день во время занятий Зойка побежала за книгой, забытой Женей, в комнату мальчиков. Дверь оказалась запертой на крючок. Зойка не выдержала, глянула в замочную скважину и увидела, что Сазон занимается… Узнав об этом, Зиновий, Саша и Женя взяли у Зойки страшную клятву, что она не проговорится. И решили: Сазону обязательно нужно помочь…
После
Стал задачи решать, что Лидия Николаевна задала. Одно удовольствие: шпарь сразу из тетради готовое решение.
Он разделался таким образом с двумя задачами и вспомнил: «Лидии Николаевне слово дал, что без этого… А как сдавать буду?.. — В конце концов решил: — Загляну в тетрадь только тогда, когда совсем решить не смогу». И спрятал ее от соблазна подальше под матрац.
Особенно трудно было Сазону первые дни. Все время приходилось подглядывать то в учебник, то в ту тетрадку.
— У-у-у, баран твердолобый! — сам себя ругал он, стуча по лбу. — Все бы тебе хаханьки!.. Сам думай! Сам!..
И правда: голова с каждым днем думала все лучше. Многое всплывало в памяти само собой. А по географии и зоологии он пересказывал Лидии Николаевне целые главы.
— Ну и память у тебя! — похвалила она. — Только смотри, Гриша. Взялся ты горячо. Не остынь скоро. Соблазнов много: то погулять захочется, а то какая-нибудь фантазия в голову придет.
— Нет, Лидия Николаевна! У меня, знаете, какой характер?!.. Железный! Вцеплюсь, как бульдог… За четыре месяца два года догнать?!.. Да я есть не буду, спать не буду, а догоню!..
Пятого мая вечером собрался экстренный совет отряда. А на утренней линейке Зиновий зачитал «приходо-расходную книгу». Оказалось, что заработали за три дня двести сорок пять рублей, а на еду потратили сто пятьдесят шесть. Командир спросил:
— Что же мы пошлем во Вьетнам?.. Что будем делать, ребята?!..
Поднялся шум, посыпались предложения… И решили так: подъем делать в пять, тогда можно выезжать первыми, а не ждать, пока машины развезут рабочих совхоза. Это сэкономит не меньше часа. Продлить работу на час. Но договориться: пусть на поле привозят что-нибудь перекусить. И еще: просить директора, чтобы в столовую отпускали продукты из кладовой совхоза, а не из треста столовых. Это сократит расходы на питание…
Все утро Лидия Николаевна потратила на «утрясание» этих вопросов. Но зато приехала в поле к одиннадцати часам не с пустыми руками. Тут же, в лесополосе, ребята выпили по кружке густого молока и съели по здоровенному ломтю пахучего, еще теплого хлеба. Перекусив, разлеглись отдохнуть на разостланной соломе, бросив сверху куртки и пальто. Прорепетировали инсценировку к концерту. Послушали транзистор.
Когда время перерыва прошло, Зиновий шепнул Стасику.
Тревожный сигнал горна мигом поднял всех на ноги.
— «Бэшники»! — закричал
— Корсары! На абордаж! За мной! — поддержал Сазон и первым побежал к виноградникам. За ними кинулись остальные.
— Какой у вас народ, Лидия Николаевна! — похвалила бригадир. — Ведь устают же. Вижу. А нос не вешают.
В последний день, девятого мая, работали особенно дружно. Когда приехали машины, девочки закричали:
— Принесло вас! Не могли хоть на полчаса опоздать?!
— Вам не угодишь, девчата! — смеялись шоферы.
Прощаясь с веселой тетей Машей, девчонки кинулись ее целовать. Мальчишки солидно протягивали бригадиру руку.
— Приезжайте еще! — говорила она. — Я вам лучшие участки приготовлю!.. — и долго махала им рукой вслед.
Вечером в честь Дня Победы дали рабочим совхоза такой концерт, что сами удивились. Так хорошо никогда не выступали.
— Да вы же настоящие артисты! — похвалил директор совхоза. После концерта большинство осталось смотреть кино. А Зиновий с Женей и Саша с Зойкой решили попрощаться с поселком. Обошли все знакомые места и остановились на пустыре за общежитием. Дальше, за дорогой, начинались поля.
— Бр-р-р! — передернула плечами Саша. — Что-то холодно.
— Так давайте костер разожжем! — предложил Зиновий.
— Костер! Костер! — запрыгала Зойка. — Как в лагере!
Костер загорелся от одной спички. «Папина школа!» — с гордостью подумал Зиновий. Огонь быстро набирал силу. Пламя лизало палки, чуть влажные от вчерашнего дождя. Потрескивало. Все согрелись и замолчали. Каждый думал о чем-то своем.
Зиновий лег на куртку и глядел в небо… Ночь светлая. По небу облака. Луна высвечивает. Облаков много. Они бесформенные, с рваными краями. Кажется, что это вовсе не небо, а необозримо широкая река ранней весной. А по реке идут изломанные льдины, разделенные извилистыми полосками темной воды… Дышится легко. И от этого вида, от холодного, промытого дождями воздуха в душу входит какая-то спокойная радость, зачарованность. Ждешь чего-то хорошего, ясного.
— Ребята, — тихонько окликнул он товарищей, — давайте дружить долго-долго. Папа говорил, что дружба с детства — самая крепкая… И чтоб друг другу никогда не врать…
— Конечно, — откликнулись Женя с Зойкой.
А Саша спросила:
— Открой тайну. Зачем ты тогда в школу вернулся? Когда журнал…
— Скажу, — помолчав, ответил он. — Портсигар папин забыл с папиросами. Я ведь тогда курить хотел научиться.
— Вот дурак!
— Чего ж ты ругаешься. Не курю я!.. Тогда ребята смеялись, что не умею. Вот я и притащил. А потом за батарею в туалете спрятал.
— Ладно. Чего сейчас об этом, — вмешался Женя. — А помните, как за нами кто-то следил, когда мы с КИБом шли?
— И конфеты подбросили. Сейчас бы их сюда! — вздохнула Саша.
— И тебе, Женька, записки писали, что тебя отлупить хотят, — вспомнил Зиновий, — Вот бы узнать кто?!
— Я, — тихо произнесла Зойка и встала.
— Что «я»? — спросил Женя.
— Все я! — ответила она, отворачиваясь. — И шла за вами в дождик. И записки тебе писала. И конфеты… — тоже я.
— Зачем?! — удивился Женя.