Приказано победить. Снова в бой

Антропов Роман Лукич

— Это «Браво». Нашли еще один уровень. Если и он пустой, значит маяк — липа.

….

— Есть!

— Так группа, идем цепью, проверяем каждый закуток! Пост через каждые сто.

Я аккуратно выглянул в проход. Буквально на долю секунды. Но бойцы не зря если свой хлеб. Мои действия не остались незамеченными. Что удивительно, шквального огня не последовало. Вместо этого с нами вступили в переговоры.

— Эй, там! Назовитесь!

Деваться было особо некуда, если что, достаточно парочки свето-шумовых

гранат, и в тесной коморке не спасут никакие фильтры. Возьмут тепленькими и без сопротивления. А пока разговаривают — можно потянуть время…

— С какой целью?

— Ну, хотя бы для того, чтобы мы не пристрелили вас на месте!

— Отведете в еще более глухой тупичок? — съязвила Марина

— Багира?! Марина, это ты?!

— С кем имею честь?

— Это я! «Циклон»! Паша! — голос говорившего слегка изменился, видимо он откинул забрало брони.

— Паша? Где хранится… — но ее перебили

— В твоем шкафчике, за правой фальш-стенкой! Жива…. С тобой Ольшанский?

— Свои… нашли! — на глаза моей напарницы навернулись слезы.

Мы аккуратно вышли из подсобки, но кинетические комплексы все равно были наготове. К счастью они не понадобились, это действительно были бойцы ГРУ. Характерная броня и ярко-золотой двуглавый орел на левом плечевом щитке об этом наглядно свидетельствовали.

Герб подделать невозможно, в нем зашит идентификационный чип Звездной Российской Империи. Так что, либо эту броню стянули с убитых, либо, перед нами действительно группа спасения. И поскольку нас не грохнули на месте, мы действительно спасены!

Да и Павла, Марина узнала.

— Пошли страдальцы, возвращаемся домой.

— Моих, нашли? — спросил я у командира группы

— Нашли, хорошо окапались, черти! И долго не выходили, пришлось парламентеров засылать. На силу уговорили, сидят в карах, Вас дожидаются.

— Оружие не сдают, и при любом шорохе вскидывают, Вы бы дали команду, товарищ майор, а то еще пристрелят кого… — пожаловался один из бойцов.

— Обязательно скажу — улыбнулся я.

Сил на то, чтобы послать приказ моим бойцам по нейросети — не было. Ничего, терпели их пять часов, потерпят и еще пять минут.

Выбравшись на поверхность, с наслаждением уставился на занимающийся рассвет. Это была тяжелая ночь. И тяжелое испытание для девочки. Марина встала рядом со мной, щурясь от первых лучей солнца. Погода обещала быть отличной, солнечной. А начало дня вселяло веру в лучшее будущее.

Постояв еще несколько минут, мы направились к ожидающей машине. По дороге я начал рассказывать бородатый анекдот. Просто так, чтобы развеять напряжение последних часов.

— Марин. А знаешь, чем отличается шизофреник от неврастеника?

— Нет…

— Шизофреник знает, что дважды два — пять, и совершенно спокоен по этому поводу. А неврастеник хоть и знает, что дважды два — четыре,

но всё равно нервничает!

— Это, из какого тысячелетия шутка? — все же улыбнулась моя напарница по ночным событиям.

— Из прошлого!

Я снова шутливо толкнул ее в плечевой щиток брони, но слегка перестарался, и Марина не удержалась на ногах.

Именно это и спасло ей жизнь. Бронебойная, тяжелая пуля пробила мою руку, в том месте, где совсем недавно была спина Марины!

На одних рефлексах я опустился на колено и развернулся по вектору выстрела. Чтобы сразу же получить вторую, но уже в левое плечо!

Видимо стреляли с очень большой дистанции, и подготовка стрелка оставляла желать лучшего. Он не успевал реагировать на быстро изменяющуюся обстановку, полностью доверившись электронному анализатору винтовки.

— Уходите! Быстро! — проорал я, пытаясь вычислить позицию снайпера.

Хвала всем богам, гэрэушники среагировали моментально! Затолкали Марину в спец-аэрокар, из которого уже выскочили «Азов» и «Дрозд».

В этот момент я заработал третье ранение. В грудь.

Ублюдки! Знают чем бить. Тяжелая, дозвуковая и к тому же двухсекционная пуля, это страшно. Первая часть боеприпаса — разрывная. Она вскрывает композит брони, освобождая дорогу для второй части — обычного, но очень тяжелого заостренного цилиндра. Останавливающая сила такого патрона, как и его пробиваемость — вне всякой конкуренции.

Меня швырнуло на землю, спиной вперед. Мои бойцы попытались кинуться ко мне на помощь, но я лишь покачал головой. Я — больше не жилец. Тратя остатки сил — прохрипел:

— Назад….

И накатила Тьма….

Четвертый толчок от попадания по моему телу, я не запомнил. Он оборвал мою жизнь. Пуля прошила меня в районе горла. На вылет. Но это я узнал, уже после «воскрешения» — рассматривая истерзанную попаданиями броню.

09 мая 3377 года. Новый Петербург. Палата реабилитации закрытого научного комплекса «Нова»

— Союз нерушимый республик свободных! Сплотила навеки Великая Русь! Да здравствует созданный волей народов, Единый, могучий Советский Союз!!! — горланил я на всю палату.

— О-о-о! Я смотрю, пациент скорее жив, чем мертв!

Хохотнул Григорий Андреевич, входя медицинский бокс, где мои тело и душа проходили суточную реабилитацию после «смерти» и последующего «воскрешения». Несмотря на великолепное настроение и изрядное подпитие, я тут же сделал стойку.

— Как она?

— Жива и относительно здорова. Сейчас проходит курс восстановления в императорской клинике. В основном — психологического. Просила узнать, как ты.

— Спасибо, Гриш! Я места себе не находил! Передай ей, что со мной все в порядке.