Приказано - спасти...
Шрифт:
"Вот только бы не показалось, только бы был исправен…" — Чекунов искренне надеялся, что он не ошибся и то, что случайно заметил за пушечным бронеавтомобилем, по дороге к реке, является нужным ему типом тягача.
Красноармеец дошагал до БА-10, стоявшего с открытыми дверцами и развернутой башней, и заглянул за корму машины. "Есть!"
Санитарка Эсфирь Дольская
Из-под поднятых диванов железного ящика на гусеницах торчат ноги в солдатских ботинках с обмотками и доносятся неразборчивые проклятия. Фира сидит на стволе упавшего дерева, отдуваясь, и растирает саднящие ладони. Ручки сделанные из веревки оставили глубокие борозды на коже. Этот аккумулятор, который пришлось тащить от грузовика Семена, оказался на удивление
"Странный он все же. Сначала накричал на нее. Потом побежал куда-то. Затем нашел эту танкетку, обрадовался. Видно же было что рад очень. Заставил ее помогать нести батарею. Теперь вот зарылся вглубь этого железного ящика и лязгает гаечными ключами. Неужели он и вправду надеется что-то придумать?"
Фира откинулась назад и прикрыла глаза. Свежий ветерок приятно холодил разгоряченное лицо. Не хотелось возвращаться назад. После нескольких дней проведенных в душном бараке, возможность отдохнуть от запахов гноя и крови казалась поистине великолепным подарком. Чистое небо над головой, шорох опадающей листвы в осеннем лесу, шум ветра в кронах деревьев — можно на минутку представить, что нет никакой войны. Что она снова студентка медицинского института, отдыхающая на скамейке в городском парке. Теплый сентябрьский день, воскресный полдень и откуда-то из глубины аллей доносятся звуки духового оркестра. И можно побежать туда, навстречу этой красивой мелодии, взметывая туфельками сухие кленовые листья, устилающие асфальт красно-желтым ковром…
На маленькой танцплощадке вальсируют пары, музыканты выдувают плавный мотив. На скамейках перед оркестровой раковиной сидят люди. Но почему они в военной форме? Фира подходит ближе и услышав ее шаги люди начинают оборачиваться. Дольская останавливается и начинает пятиться назад: она узнает эти лица, этих людей. Молодой лейтенант, умерший от кровопотери, капитан-танкист с обожженным лицом-маской, красноармеец в перепачканной кровью гимнастерке без рукава — и без руки. И три девушки в белых халатах, что смотрят на нее с дальней скамейки. Таня, Тося и Наташа… Они смотрят на нее и Фира замирает на месте. Сухие губы тихо шепчут: "Я не виновата. Не виновата, что вышла из операционной палатки. Мне хирург разрешил… Я не знала, что будет бомбежка…" Наплывает гул самолета, нужно бежать, но все тело сковано странным оцепенением. Фира дергается, пытаясь преодолеть ступор, и… открывает глаза. Нет никакого парка. Все также она сидит на стволе дерева, прислонившись затылком к растущей сзади березе. Шея затекла от долгого сидения в неудобной позе.
Семен стоит, пригнувшись возле танкетки, и напряженно наблюдает за пролетающим в стороне немецким самолетом. Характерный гнусавый звук мотора не оставляет никакого сомнения в принадлежности машины. Наконец давящий на нервы гул растворяется за горизонтом. Красноармеец облегченно распрямляется, сплевывает на землю и, пробормотав что-то в адрес "вынюхивающей сволочи" снова лезет под поднятые капоты танкетки.
Фира встает и ойкает от прострелившего ноги спазма. Оказывается, затекла не только шея. Неловко шагая, она подходит к машине. Коробка на гусеницах растопырилась во все стороны открытыми капотами. Две поднятых крышки люков на крыше рубки придают машине вид насторожившегося животного. Блестящие рефлекторы фар дополняют сходство. "Мышь! Бронированная мышь" — приходит на ум Долинской подходящее сравнение. "А может, даже — летучая мышь" — думает Фира, глядя на откинутые вверх сиденья, так похожие на сложенные крылья.
Семен задом выбирается из недр отсека. Его лицо перемазано маслом и покрыто бисеринками пота. Он смотрит на машину и его взгляд напоминает Дольской взгляд врача глядящего на выздоравливающего пациента. "Вот так же глядел Александр Иванович… А ведь я не видела его там, в парке, вместе с санитарками. Вдруг он остался жив? Нет. Я сама видела воронку. Не мог он уцелеть. Ведь я вышла всего на пять минут. А они продолжали оперировать". В глазах защипало,
Она не кривила душой, когда говорила, что хочет остаться с ранеными. Да, она боялась. Но еще раз пройти через потерю товарищей, она боялась еще больше. "Нет, больше никогда".
Но на что надеется Чекунов? Неужели он не видит, что другого выхода у него нет? Сказал, что уйдут все. Смешной, лопоухий мальчишка. Но в его голосе была такая уверенность, что на секунду в душе Фиры всколыхнулась надежда. Пусть мимолетная и слабая, она на мгновение отвела от ее души давящую тяжесть. Но сейчас тяжесть возвращалась снова: "Зачем эта гусеничная железяка? На нее не погрузить и четверых раненых. Может он один хочет уйти? Ну и скатертью дорожка. А она останется…"
Будто отзываясь на ее мысли, машина загудела и затряслась. В темноте узкого отсека завращались лопасти вентилятора. И вдруг двигатель танкетки чихнул раз, другой, отфыркнулся сизым дымом из глушителя. Закашлялся, поперхнувшись топливом, завибрировал, сбиваясь с такта, но выровнялся и заработал с каждым оборотом все ровнее и ровнее.
Из рубочного люка полез наверх Семен, поймал Фирин взгляд:
— Живем, дочка!
"Дочка? Действительно, он странный…"
Красноармеец Чекунов
"Время, время, время! Как его притормозить?"
Действительно, времени оставалось мало. К полудню завтрашнего дня уже нужно было встать и замаскироваться недалеко от брода. Но как успеть все подготовить?
Годами Семен привыкал делать все основательно и неспешно. А теперь приходилось метаться как наскипидаренному. Принятый план требовал, как можно быстрей найти прицеп к тягачу. И желательно исправный и легкий. Трактор-тягач Т-20 "Комсомолец" мог тянуть прицеп массой до 2-х тонн. Это Чекунов знал по рассказам водителя, ранее служившего мехводом такой машины в другом ИПТАП. Но ведь и двигаться придется не по асфальту. А еще бензин…
Он окликнул Фиру и отправил вдоль колонны искать что-то похожее. Сам быстрым шагом двинулся в другую сторону, оглядывая стоящие машины и попутно проверяя кузова, стараясь не пропустить что-либо нужное в его положении. Необходимо было набрать как можно больше необходимого снаряжения. Ведь в дальнейшем можно будет рассчитывать только на свои запасы.
Доставшийся ему "Комсомолец" даже не имел вооружения, видимо, снятого уходившим экипажем. Да и с ЗИП было плохо. Поэтому, первую полезную находку подарил стоявший рядом с тягачом бронеавтомобиль. Семен снял с БА-10 курсовой пулемет Дегтярева. В боевом отделении также обнаружились сошки и два снаряженных диска. В танке БТ, что был на прицепе трактора, нашлась канистра масла и еще один диск к ДТ. Под сиденьем гусеничного трактора удалось разжиться большой банкой солидола.
Семен вытаскивал находки к обочине дороги и бросался к следующей машине. Пустые бензобаки машин отзывались гулким эхом и это было плохо… Еще патроны в картонной упаковке, шоферский инструмент, стальной трос и кусок брезента. Все это могло пригодиться, если… О том что будет, если его план не удастся, Чекунов запрещал себе думать. Слишком многое могло ему помешать. Но другого выхода не было.
Неожиданной находкой в санитарной машине оказалась кем-то оставленная автоматическая винтовка АВС-36. Тут же лежали подсумки с магазинами. Покачав на руке редкий образец оружия, красноармеец положил его сверху на кучу вытащенного из машины различного медицинского оборудования, решив определиться с винтовкой потом. Уж больно много слухов ходило о ненадежности АВС. Да и возможность ведения автоматического огня из этого оружия была относительной. Ведь переводчик огня на винтовке был заперт в положении "одиночный огонь". А ключ должен был храниться у командира отделения. И отпереть его, командир отделения имел право только с разрешения командира взвода. Вот только, где он — этот командир отделения? Конечно, поковырявшись, можно было бы скрутить "хитрой" железячке голову. Но надежности оружию это не добавит. Самозарядка она, "самозарядка" и есть. Хотя бойцы и называли её "автоматом". Если уж говорить об автоматах, Семен предпочел бы привычный ППШ, но где бы его взять? А обеспечить хоть каким-то оружием требовалось всех способных стрелять.