Приказано умереть
Шрифт:
– Тогда я скажу, что ты выглядишь, как роковая женщина. Нет, как роковая соблазнительница… Ты будишь во мне зверя.
– Зверя или самца?
– И того и другого.
– Тогда я ухожу.
Она ушла, но минут через двадцать вернулась. Футболка, джинсы, кроссовки. Но все равно выглядела она потрясающе. Правда, изнутри уже не светилась. Нет больше феерий, сейчас она воплощала собой деловую сосредоточенность.
– Ну, рассказывай, что узнал.
– Говорят, мне майора присвоили. Должность полковника предлагали…
– Кто говорил, кто предлагал?
– Лично господин Суходол.
– Ты что, с
– Да. Он у Каролины желанный гость… А Эммануила нет. Убили.
– Кто?
– Суходол и убил. А теперь к его жене клинья подбивает. А та и рада…
– Ничего не понимаю.
– А здесь и понимать нечего. Суходол, он же хитрый лис. Без мыла в любую задницу… Ему Каролина нужна. Девушка она красивая, спору нет, но, я так думаю, ему ее деньги нужны больше, чем она сама… А как я понял, ее деньги нужны не только ему… Есть один господин, Абрамов Борис Моисеевич, родной дядя покойного мужа. Суходол всю вину на него взвалил, якобы он Эммануила убил. А Каролина ему верит… Так что она нам не союзник…
– Так, понятно, Суходол Каролину охмуряет… С «майором» он тебе помог?
– Ты догадлива, как никто… Да, думаю, он похлопотал. Задабривает меня, гад. Полковничью должность предлагает, в Чечне… Пусть со мной теперь чеченцы разбираются, глядишь, на их пулю нарвусь…
– Хитер, бобер.
– Не зря же он в генералы вышел. Да еще и в губернаторы прорвался…
– Да, без хитрости генералом не станешь… Ты тоже можешь схитрить. Полковничью должность, говоришь, тебе предлагают. Раз уж такая маза пошла, отказываться нельзя…
– Увы, это не тот случай. Мне до конца отпуска две недели осталось. А я на месяц здесь задержусь. Чтобы снова в капитаны разжаловали. Мне от этого гада ничего не нужно…
– Даже не думай. Оставайся майором. Гада в землю закопают, хоть какая-то память от него должна остаться… Или ты уже передумал доводить дело до летального исхода…
– Почему передумал? Нет… Я за Эдика должен отомстить, за Лымарева, за других…
– Все это так, только что-то не вижу я в тебе огонька…
– Я сам в себе огонька этого не вижу. Не хочется убивать… Но я должен…
– И я тоже под это дело подписалась. Но честно тебе скажу, тоже перегорела… В душе я никогда киллером не была…
– Вот и отлично, давай завернем обратно. Ты же знаешь, я не очень-то хотел впутывать тебя в свое дело…
– А ты знаешь, что это не только твое, но и мое дело… Из-за этой сволочи Кирилл погиб, затем и Маши не стало…
– Кирилла и Машу Фадей убил. Ты ему отмстила…
– Но за ним Суходол стоял.
– Он всегда за кем-то стоит. В Чечне за хаттабовцами, здесь, в России, за киллерами. Своими руками он никого не убивает. Но это вины с него не снимает…
– Тогда зачем мы мараться должны?.. Тебя в Чечне использовали, меня здесь, в Москве. Я и проституткой была, и киллером. Пользовали меня… Так почему бы и мне не использовать кого-то в наших целях?..
– Кого ты можешь использовать? – спросил Марат.
Но Олеся не ответила. Так задумалась, что не услышала его вопрос.
Похоже, в ее голове созревал нешуточный план.
Глава девятнадцатая
В Москве зима. Холодно. Богатые кутаются в меха, обычные – в кожу и синтепон. Небо темное и настроение такое же пасмурное. Зима
Борис Моисеевич возвращался с работы домой. По пути заскочил в «Перекресток». Проблему с продуктами решают жена и горничная, так что в супермаркет заезжать было не обязательно. Но так захотелось вдруг хорошего французского вина. Хорошее вино изготавливают из хорошего винограда, а хороший виноград вызревает на хорошем солнце. Вкус и аромат винного букета – обстоятельство немаловажное, но сейчас во главе угла стояла энергия солнечного света, заключенная в нем…
Но еще по пути к винным стеллажам Борис Моисеевич вдруг обнаружил еще один источник солнечной энергии. Впереди него катила маленькую тележку стройная ослепительно-эффектная блондинка. Короткая юбка, неприкрытые колготками загорелые ноги, длинные и заключенные в облегающие ботфорты. Борис Моисеевич вмиг ощутил внутри себя разгоряченный Везувий. А блондинка словно подталкивала вулкан к извержению. Вот она берет с прилавка творожные сырки, низко наклоняется, чтобы положить их в свою маленькую тележку. Юбка не задирается, нет, но еще туже обтягивает ее в меру развитые и, вероятно, упругие на ощупь бедра. Он должен обойти ее, но будто гири к ногам привязали – нет сил двигаться дальше. И глаза невозможно оторвать от соблазнительной попы… Он хоть и не молод, но еще далеко не старый перечник, чтобы пить на ночь кефир. Но именно кефир попадается ему под руку. Надо же занять себя чем-то, не стоять же столбом и пялиться на сногсшибательные прелести…
Но у него нет ни корзинки, ни тележки, некуда класть этот чертов кефир. Зато блондинка не может оторваться от прилавка. Вот она тянется к йогуртам, снова нагибается… Черт! Приходится взять еще и пачку масла – не стоять же истуканом…
Блондинка двинулась к морозильной камере с полуфабрикатами. И он за ней как привязанный. В охапке – ворох ненужных продуктов – кефир, масло, печеночный паштет. Надо было вернуться, положить все обратно. Но как оторвать взгляд от соблазнительницы. А она вдруг останавливается, поворачивает обратно… Он видит ее лицо, ее глаза. И здесь верх совершенства.
А красотка смотрит на него. В глазах интерес и легкое удивление.
– Мужчина, вы же сейчас все выроните!
Она права. От волнения руки плохо слушаются его, как бы не вывалить свою ношу на пол.
– Вот, у меня в корзинке есть немного места. Кладите сюда!
Борис Моисеевич совершенно забыл, зачем он заехал в супермаркет. Вино ему не нужно, он был пьян уже и без него. И солнечная энергия била из него ключом…
– Да, спасибо, – растерянно улыбнулся он.
Но как-то неловко было воспользоваться ее предложением. Зато девушка абсолютно не смущалась.
– Давайте я вам помогу!
Она потянулась к нему, забрала продукты, аккуратно уложила их в свою тележку. Он чувствовал ее нежные прикосновения, аромат ее духов. Такое ощущение, будто весь мир растворился в ее чарах. Сейчас для него существовала только эта блондинка, а все остальное лишь декорации.
– Как же так! Пошли за покупками, а тележку не взяли! – ворковала она.
Ее мягкий приятный голосок обладал какой-то колдовской силой. Борису Моисеевичу показалось, будто он попал в какую-то волшебную и до безумия красивую сказку. Чертовски хотелось продолжения.