Приказано выжить!

Малыгин Владимир

Рассказал о наших скорпионах и эффекте от их применения в бою. Задумавшихся бояр и старших дружинников пригласил к нам в гости на, так сказать, обмен боевым опытом. Лучше один раз всё увидеть своими глазами, чем потом сто раз локти кусать. Моя идея пришлась по вкусу и, чувствую, скоро нам принимать гостей.

Дождался прихода баржи и через несколько дней уже находился дома среди своих друзей. А вскоре на реке показались бело-голубые флаги на мачтах наших лодий. Устроив грандиозный праздник по поводу нашего общего возвращения в город, гуляли целый день. А уже следующий - посвятили подведению итогов плавания князей и выработке дальнейших планов нашего развития. Золотой запас рос, объём монет в обороте постоянно увеличивался, наши

товары прочно завоевали рынки сбыта как в Новогороде, так в Данциге и на острове Рюген. Чтобы развиваться дальше, нужно было создавать торговый флот, и поэтому было принято решение заложить на верфи ещё три больших ладьи. Для чего нужны были новые площади и мастера. Опять строительный аврал.

Производства наши также не простаивали, и вскоре в первое самостоятельное плавание отправились наши новые купцы. А баржа и так почти не простаивала, непрерывно находясь в постоянном движении, перевозя то пиломатериалы, то керамо-черепичные изделия. Для стекольного производства регулярно стали возить кварцевый песок из-под Печор. Теперь все окна в нашем городе весело блестели на солнце, удивляя приезжих гостей своей прозрачностью. К нашей радости, у нас начали появляться заморские суда. Появились купцы с островов Готланд и Рюген, начали приходить суда из Бирки. Между Старой Ладогой и Псковом скоро можно будет делать летнее регулярное расписание движения судов. Напрягали несколько пороги на реке Нарове, но вода пока стоит высокая, и реки, пока ещё, гораздо полноводнее, чем в моём времени. Новогород так и оставался основным потребителем наших товаров на востоке, и потихоньку точил на нас свои острые зубы. А мы, тем временем, укреплялись, налаживая торговые и военные связи. Первый поход князей на Рюген прошёл удачно, и результатом стал большой приток опытных воинов в нашу дружину.

Пару раз появлялся и Ян на своём новом драккаре. Пиратский старшина привозил добытые пиратским промыслом товары, но всё больше и больше начинал склоняться к честной торговле. Уж очень ощутимым получался у него доход от продажи наших товаров на своих островах и близлежащем побережье.

Отзвенел весёлыми хороводами Купайло, проплыли по рекам и ручьям девичьи веночки, сплетённые из цветов и трав. Заколосились поля - лето набирало свои обороты и входило в полную силу. Второй раз встречаю Купалу в этом мире, и второй раз удивляюсь, насколько чистые и светлые праздники ходили на Руси. А мы всё утеряли.

Всё чаще и чаще до нас стали доходить слухи о растущем недовольстве Новогорода. Очень уж не нравилось наше усиление Великому боярскому Новогороду. Сближение двух братьев - Синеуса и Трувора, укрепление союза между двумя нашими городами, не давало покоя Рюрику и его ближникам.

Плывущие в Псков торговые корабли, усиливающееся влияние нашего флага в Варяжском море, растущее благосостояние людей Пскова и недовольство жителей Новогорода, разжигали зависть к нашим успехам. Наша разведка с начала лета докладывала об усилении Новогородской дружины - подготовка к нападению велась полным ходом. Призывались со всех сторон сподвижники и союзники и просто любители позвенеть мечами, и пограбить чужое добро. Прошёл клич о найме варяжских дружин Рюриком, но особой поддержки не нашёл, так как варяги уже неоднократно убеждались в несостоятельности своих попыток взять наши укрепления.

Глава 18. Покой нам только снится

В конце июля я вышел в поход на Рюген. Загрузился под завязку товаром, дабы не гонять ладью порожняком, и отчалил. В Данциге повидался с Даниэлем, отгрузив ему весь, уже ставший обязательным, наш товар. Выловил на пристанях Бивоя, больше месяца обучавшегося морской науке, и расспросил про успехи, заодно и уточнил время возвращения домой. Сколько можно обучаться за казённый счёт? А в ночь на Перунов день мы стояли в море,

на траверзе Арконы, и я, пользуясь приобретёнными способностями, наблюдал за праздником издалека. Подходить ближе не стали, и так было страшновато. Стоял полный штиль, ладья тихо покачивалась на пологих волнах. На чёрном бархате ночи россыпью драгоценных камней лежали звёзды, мерцая и сверкая в своей непостижимой бесконечности.

Всю ночь горели разожжённые костры вокруг святилища, в свете которых была видна огромная туша быка на жертвенном белом камне. Вокруг веселился пьяный народ, сновали туда-сюда жрецы в белых одеждах. Ярким огнём пылали факелы в руках воинов. Мы всё-таки решили подойти чуть-чуть ближе, чтобы лучше видеть происходящее на берегу.

Среди белых одежд жрецов храма чёрными пятнами выделялись христианские служители. И, словно в ответ на усилившееся песнопение жрецов, разошлись облака над храмом - в разрыве появился светлый и строгий лик Световита. Покачал головой бог, сказал что-то жрецам и народу, и исчез. Всё произошло так быстро, что я даже не успел среагировать и подслушать. Сверкнула ветвистая плеть ослепительно сияющей молнии, стегнула по плоскому камню, опаляя жертвенную тушу быка. Раздался нарастающий грохот, и затряслась земля острова.

Поднялись волны на море, засверкали частые молнии. Закачались деревья, поднялось заполошно кричащее вороньё над храмом, и сползло городище в море, поглотила вода и храм, и жрецов. Остановился жертвенный камень у самой кромки берега, и слизнула обугленного жертвенного быка набежавшая кипучая пенная волна. Поглотив жертву, пошла прочь от берега, вырастая и набирая силу. С острова доносились крики испуганных людей, хаотично металось орущее вороньё над лесом, подсвечиваемое снизу разгорающимися пожарами. А от Арконы осталась малая часть городища с жертвенным камнем на песке.

Развернув ладью носом к набегающему валу, успели убрать вёсла и вцепиться в борта и лавки. Врос в палубу ногами кормчий, удерживая корабль на курсе. Подошла волна, закрыла собой всё небо, нависла тёмной кручей тугой воды. В полной тишине я смотрел, как широко открыл рот в неслышном крике кормчий, как медленно задирается нос нашей ладьи и взбирается вверх по вертикальной зеркальной стене водяного вала. Повисли в воздухе незакреплённые вещи, медленно поплыли к корме мимо меня.

Взобралась ладья на самый верх и замерла на мгновение в шатком равновесии на пенистом бурлящем гребне. Пропало наваждение - ворвался в уши бешеный рёв воды вокруг и яростный крик нашего кормчего, призывающего хвататься за всё, что можно. Хлопнулись на настил палубы обретшие нормальную скорость и вес незакреплённые вещи.

Далеко внизу впереди метались языки пожаров, шелестела звенящая гладь яростного потока воды вокруг. Наклонился нос ладьи, проваливаясь в бездну, и - заскользил вниз, как с горы на санках, набирая и набирая ход.

Ушла, унеслась волна за горизонт, постепенно упала скорость судна. И закачались мы на взволнованно дышащей, но уже постепенно успокаивающейся груди моря, окружённые клоками бело-серой пены, мусором, принесённым от далёкого берега, и панически заполошными криками мятущихся вокруг чаек.

Постояли, успокоились, осмотрелись. Вычерпали набранную воду, и пошли домой - делать нам тут абсолютно нечего. На остров высаживаться никак нельзя - можно и живым не вернуться. Руги сейчас разъярённые, назначить нас крайними могут запросто. А уж, если, уцелели где-то проповедники христианства, то противопоставить им я ничего не смогу. Наоборот, вот он я - готовый козёл отпущения. Пусть сами разгребают свои… гм… грехи. Лучше домой…

Дома, на первом же совещании, рассказал обо всём увиденном на Рюгене нашим волхвам - пусть объяснят людям, да и сами в вере укрепятся. Хоть наших горожан укреплять вроде бы и не надо, но в таком деле лучше, как говорится, перебдеть. Слухи-то уже расползлись по городу, ведь никто команде не запрещал рассказывать обо всём увиденном там, на острове.