Приказано выжить!
Шрифт:
Новгородцы предсказуемо уваливались под ветер, стремясь быстрее набрать скорость и выйти из-под обстрела. Полностью сработал придуманный вчера план. Вот поэтому Мстиша и решил пройти вдоль разбегающегося строя, продолжая обстрел всего, что попадётся в прицелы. Воздух сразу же загустел ответными залпами, со всех сторон в небо поднялись тёмные рои, неся смерть на своих острых жалах. Редкий поначалу стук от попаданий стрел по щитам вскоре превратился в непрерывную барабанную дробь. Крепкие дубовые щиты начали поддаваться - полетели выбитые щепки, треснуло сначала одно деревянное полотно, затем второе. Раздались редкие вскрики - удачливые и пронырливые стрелы всё-таки находили лазейку среди защитных щитов, пронзая дружинников. Потрескивало вверху вспарываемое острыми наконечниками тугое полотно парусов,
Уходили на закат быстрые ладьи псковичей, ощетинившись по правому борту густой порослью впившихся в доски стрел. Кинулись опомнившиеся новгородцы вдогонку, да пока разворачивались и набирали ход, уже не было никакого смысла пробовать догнать уходящие вдаль ладьи. Да и страшно было догонять, что уж говорить - очень сильно били вражеские скорпионы. Только и осталось - выкрикнуть несколько угроз напоследок. Впрочем, на эти, еле доносившиеся крики, никто из уходящих не обращал особого внимания - у них хватало своих забот. Надо было перевязать раненых, которых хватало, которых не смогла уберечь даже первоклассная броня. Пробитые кисти рук, ноги - это были лёгкие ранения, но на палубу сносили и убитых товарищей. Кого-то стрела ударила в открытую шею, кого-то ужалила в лицо.
Первушу стрела клюнула в бедро сзади, но кормщик продержался у руля весь бой, и только оторвавшись от врага на безопасную дистанцию, попросил подмену, улегшись на перевязку. На второй ладье потерь также избежать не удалось, и там тоже переносили убитых под навес и перевязывали раненых. Всех павших надо отвезти домой - так было решено.
Шли без остановок, и через двое суток, так и утыканные с одного борта стрелами ладьи подошли к пристани Пскова. Собравшиеся на берегу жители молча перенесли на берег тела павших защитников. Перепрыгнул на причал Мстиша, шагнул к встречающему воинов Трувору, поклонился и, выпрямляясь, громко, во весь свой голос, доложил:
– Побили мы новгородцев изрядно. Но и сами не все убереглись. Уж очень их много было.
– Сколько их идёт на нас?
– Много, княже. Лодий я насчитал - одиннадцать и драккаров - пятнадцать. Да малых посудин разных ещё с десяток.
– Далеко они?
– После боя мы два дня и две ночи шли без остановок, а им надо было и повреждения устранить, и с ранеными разобраться. Дня на четыре отстают, так думаю.
– Значит, через два дня ожидать нужно…
– Так, княже.
– Отдыхайте, а завтра ко мне.
– Слушаюсь, княже.
– Поклонился Мстиша, отступая назад.
– Вечером тризна по павшим.
– Громко, во весь голос, обратился к людям Трувор.
Недалеко от Порхова.
Отступив после боя у болота, мы решили отойти подальше и передохнуть. Нам тоже следовало восстановить силы перед ночной атакой на лагерь. Через несколько часов наша разведка доложила - неприятель далеко от места боя не ушёл. Разбили лагерь на поле и, выставив охранение, зализывают раны. Это хорошо - пусть зализывают, а мы эти раны ещё постараемся растревожить. Вечером начали осторожно выдвигаться на присмотренные загодя позиции. Наглость - второе счастье. И, поэтому, мы не стали пробираться по кустам, а осторожненько, на мягких лапках, прошли вдоль дороги к месту стоянки новгородского войска. Ничему жизнь новгородцев не научила - как ни смотрели, а караула не заметили. Нет, в лагере-то народ бодрствовал и честно сидел у костров, поглядывая по сторонам в меру своих сил. Но что можно увидеть после того, как посмотрел
Отходили мы, как и положено добрым людям - по той же дороге. Сначала я опасался, что за нами будет организована какая-нибудь погоня, но опасения мои оказались напрасными. Новгородцам было не до того. Отойдя к месту нашей стоянки, подождали рассвета и двинулись домой. Теперь такой удачи нам не дождаться. Ну не верится мне, что противник не сделает должных выводов из наших нападений. А ввязываться в пустые схватки, терять людей - я не хотел. Поэтому, поразмыслив, решил уходить домой. Показали зубы новгородцам, и хватит. Отдохнуть перед основным сражением тоже нужно.
Возвратившись домой, встретились с нашими мореходами и узнали о произошедшем сражении на море. Прибыл я как раз на совещание у Трувора и, испросив дозволения присутствовать, прошёл на свое место за княжеским столом. Князь прервался, решив расспросить меня о нашем походе. Вот и пришлось мне в течение получаса подробно рассказывать обо всех наших манёврах и расписывать схватки, отвечая на задаваемые вопросы о неприятеле. После этого вернулись к обсуждению обороны города. Хотя, обсуждать тут особо было нечего. Всё было обговорено неоднократно, но напомнить, конечно, не помешает. Припасов у нас хватало с избытком, стены были крепки и высоки, и вряд ли нас кто-либо мог взять приступом. А осады мы не боялись. Не столько много сил у Рюрика, чтобы окружить наши стены плотным кольцом. Вот так и шло совещание, в основном обговаривая наши действия по оказанию помощи друг другу в различных ситуациях. Да ещё Горивой напомнил всем нам - не забывать о подсылах новгородских!
К исходу второго дня после возвращения Мстиши показался потрёпанный флот неприятеля. Лагерь новгородцы разбили там же, где его в прошлый раз разбивали варяги. Пока ещё не подошли сухопутные силы противника, я поднялся на стены и внимательно присмотрелся к воинам. Полученная в море трёпка выбила из них спесь, а вид наших каменных стен вызывал оторопь. Не видели ещё такого храбрые новгородские мужи. Вот и хмурились лица воинов, поглядывая на неприступные стены Псковского Крома. Всматриваясь в лагерь, увидел и княжеский шатёр. Тихо было в шатре, ни одного звука не доносилось оттуда. Уже перенося свой взгляд дальше, осматривая дружинников и наёмников, заодно и прикидывая приблизительную численность, краем глаза заметил неясное движение у шатра. Присмотрелся - вон оно что, это полог откинулся, и в проёме показался новгородский князь. Шагнул вперёд, остановился, упёрся взглядом в наш Кром. Успел ещё заметить, как пошла вверх к затылку рука князя, но подскочили ближники, и закрыли своими телами князя, засуетились вокруг. Ничего не разобрать… Но и замеченного мне хватило - ошарашен князь, не ожидал увидеть такого. А нет, видать, нормальной разведки у новгородцев.
Пока наблюдал и присматривался, ко мне поднялись Трувор с Горивоем. Пересказал увиденное. Послушать вот только разговоры не успел, к сожалению.
– Дожили, брат на брата руку поднял. Жили мы дружно, стояли друг за друга - и тем сильны были, а теперь… - Махнул Трувор рукой, сожалеючи.
– Для чего согласились мы на призыв новгородский? Может, удастся нам с братом мирно разойтись?
– Может и удастся…
– Синеус подойти должен. Жду его сегодня ночью. Пошли вниз, стол накрыт.
– Развернулся князь и пошёл к лестнице.
– Вот так вот.
– Бросил хмурый взгляд на новгородцев Горивой, разворачиваясь за князем.
Ну, и я за ними. В обороне главное - харч.
Ночью в крепость пришло подкрепление из Ладоги. Высадились в затоне у Снятной горы, прошли в темноте вдоль берега до города и, опознавшись, были перевезены через Пскову и пропущены за стены. Сотню стрелков привел с собой Синеус и полсотни мечников. Большое подкрепление по меркам нынешнего времени. Да и оголять Ладогу было нельзя. Хоть и не напали пока на них, но после нас они - первые на очереди. Это, если мы не отобьёмся. А мы отобьёмся…