Прикладное терраформирование
Шрифт:
Раньше, по крайней мере. Ему казалось, что когда (не дай бог) все задачи окажутся завершенными, станет скучно.
Сейчас у него появилась мотивация. Дополнительная, но очень и очень серьезная. После первого заработанного километра он действительно поверил, что может вытянуть свою земную любовь сюда. Что, возможно, еще немного, и у него хватит на это денег.
Поэтому он работал с удвоенной энергией, надоел до чертиков прежде всего Николаю, хотя и всем остальным тоже, постоянными предложениями помочь, ускорить, улучшить…
Они обменивались
Потом он вновь разговаривали об одном и том же.
О чем-то они не заговаривали вообще.
Данила не знал, есть ли у нее на Земле мужчина. Наверное, нет, иначе зачем бы ей было все это. Нет постоянного, но возможно, она меняет любовников как перчатки? Раз за разом он глушил подобные мысли, стараясь думать о чем-то другом, стараясь убедить себя, что они не давали друг другу никаких обязательств, поэтому она вольна делать на Земле все, что ей заблагорассудится.
А после этого шел и требовал от Грега, Николая, Лизы, Василия, Леонида, даже иногда от Джека еще работы, еще заданий.
Еще задач, около которых побыстрее можно поставить галочки, отметки об исполнении. Приблизить заветное время, когда он сможет пригласить свою девушку на Марс.
Она готова была прилететь, она этого и не скрывала. Даже призналась, что начала копить деньги. И у нее есть целых тридцать тысяч евро в банке. Отложенных специально на то время, когда билеты на Марс хоть немного подешевеют.
И она не просила его ни о чем. Все как-то складывалось само собой. Оба понимали, что только успех Данилы на Марсе позволит им встретиться. По-настоящему встретиться, не в видеочате с трехминутной задержкой между фразами.
Теперь это стало не только карьерой. Вызовом судьбе или преодолением преград настоящими первопроходцами. Теперь терраформирование Марса стало для него личным делом.
Настолько личным, что пару раз он даже задумывался, не психологи ли компании подсунули ему эту девушку. В качестве дополнительного мотиватора, в качестве чего-то, что удержит его от безумия одиночества. Мужского одиночества, одиночества без женщины рядом.
Но подобная разработка казалась слишком уж навернутой даже для тех, кто сумел создать Джека. К тому же, она, девушка, казалась такой настоящей, такой искренней, такой… влюбленной в него. Что он не мог поверить, что все это может оказаться всего лишь игрой.
Не хотел верить. Раз
В конце концов, он тоже проходил все необходимые психологические курсы и понимал, что любой факт, любое событие и любое чувство можно использовать как во вред, так и на пользу. Себе, окружающим, делу.
Лучше было любить без оглядки, верить без сомнений, биться за результат до последнего.
Девять следующих монет им спустили вчера. Агентство так навострилось сбрасывать контейнеры, что Николай на этот раз даже начал ворчать, что они губят ему лишайник, — посылка упала менее чем в километре от базы, а все это пространство сейчас сплошь было покрыто ковром, о котором могли только мечтать северные олени.
Для того, чтобы заработать первую монету, им понадобилось почти четыре года.
Они заработали следующие девять меньше, чем за год.
Это внушало оптимизм.
И хотя Данила понимал, что ему не светит заработать достаточно до ближайшей волны, но вот на следующий раз… Пятьдесят седьмой год звучал вполне реалистично.
Контейнер спустили слишком поздно, ближе к закату, и Грег наотрез отказался выпускать вездеход в ночь, как бы близко не казался груз.
Они поехали за ним с самого утра, когда еще только-только начало светать. Втроем, как всегда, Грег не разрешал слишком большой части команды одновременно находится на поверхности.
Единственный прорыв, которого им удалось добиться — Сапфировую башню он приравнял к техническим помещениям базы по уровню угрозы. Все легче. Это означало, что на подземных ярусах с полным жизнеобеспечением должен был оставаться один человек. Остальные, по мнению Грега, вполне могли подниматься в башню. Все.
Они так никогда этого и не сделали, просто не желая оставлять Грега одного. Конечно же, при малейших попытках сломить сопротивление и отпраздновать что-то наверху, всем вместе, он тут же соглашался остаться подежурить.
Против таких ударов под дых они оставались бессильны.
Но зато они беззастенчиво расходились по разным частям базы и поверхности, оставляя кого-то одного в жилом секторе, поднимаясь по двое, иногда даже по трое на башню.
Вездеход вел Василий. Данила сидел рядом. Николай, увязавшийся, чтобы “проследить лично, как колеса вездехода безобразно уродуют идеальный слой дикорастущего лишайника”, зевал сзади.
Конечно, лишайник не рос здесь сплошным ковром, это все еще оставалось лишь мечтами Николая. Василий то и дело объезжал заросшие участки, чтобы лишний раз не слушать проповеди Николая, о том, что “именно такие, как он, и гробят всю экосистему тундры”.