Приключения 1968

Сопельняк Борис Николаевич

— Все-таки уезжаешь…

— С меня хватит. Хочешь баккарди? Кофе на кухне, А когда ты?

Бланка прислушалась. Даже сюда доносился через распахнутые окна шум океана. Защемило сердце: «Почему, почему я тоже должна вот так?..» Она глубоко затянулась, выпустила дым:

— Наверное, никогда.

Мерильда с насмешкой посмотрела на нее:

— Конечно: гамаки под соснами, палатки в горах! Каждый день показывают по телевизору.

Она вспомнила: тропа уходит вверх. Трудно дышать. Камни сыплются из-под ботинок.

Камни нужно поймать, чтобы они не поранили кого-нибудь идущего сзади. Она ловит камни из-под ног тех, кто идет впереди. Ее камни ловит кто-то за ней.

— И как это выглядит со стороны?

— До зевоты скучно. Неужели ты тоже все это делала: вдалбливала в гуахиро азбуку, стирала, лазала на пик Туркино?

— Да.

Бланка, прихрамывая, прошлась по комнате, остановилась у зеркальной створки шкафа, оглядела себя: высокие солдатские ботинки, широкие зеленые штаны с накладными карманами. Солдатский брезентовый пояс. Голубая блузка. Рыжие, коротко стриженные волосы. Чем не настоящий «бригадист», рабочая девчонка из Реглы? Только глаза выдают… Нет в них неистовости и решимости. Уж очень много в них грусти… Она попыталась улыбнуться: сощурила глаза, раздвинула губы. Но получилась гримаса: глаза все равно смотрели устало и грустно.

— Да, — отозвалась она. — И даже строила уборные в крестьянских домах.

— Восхитительно! — всплеснула руками Мерильда. — А разве у гуахиро их раньше не было? Как же они обходились?

Она тоже подошла к зеркалу, приложила к талии костюм джерси, тем же тоном спросила:

— Как ты думаешь, взять мне его?

Бланка резко обернулась:

— Не паясничай, Мери! У них часто не было и миски маланги. У детишек вот такие животы, набитые глистами.

— И тебя это растрогало до слез? Нет, не возьму.

— Представь себе, да.

— Конечно, ведь у тебя тонкая, поэтическая душа. А это платье?

Мерильда сбросила халат, начала примерять платье. «Как она хороша! — с привычной завистью подумала Бланка. — Чудо как хороша!» Бланка по сравнению с ней простушка, хотя на улице редко кто из мужчин не проводит ее взглядом, да и ее род не менее знатен, чем род Мерильды. Одного поля… А теперь все рушится, рвутся связи, и Мерильда, хотя пока еще она рядом, отдаляется от нее, словно бы Бланка смотрит на нее в перевернутый бинокль.

Мерильда продолжала, застегивая платье:

— Я ухлопала на него уйму денег. Поэтесса стирает солдатские кальсоны — как тут не родиться вдохновенью?

— Ты права.

— Уверена, ты сотворишь великолепную поэму. Каждая строка будет благоухать.

— Ты стала очень злой.

— О, что ты! Я ангел доброты. — Мерильда стала стягивать через голову платье. — Не лезет, старею… Да там уже и не модно. А какие женщины в горах? Какие у них купальники в новом сезоне?

— Неужели ты так ненавидишь?

— Бог с тобой! Я сама всю жизнь готова стирать подштанники

этим гуахиро!

Она замолчала, подошла вплотную к Бланке, понизила голос:

— Но мне ты можешь не запудривать мозги: ты-то карабкалась в горы по заданию «Белой розы». Разве можешь ты быть не с ними?

— А ты?

— Я? — Она деланно рассмеялась. — Я не так глупа, как все вы. Ах, вот мой любимый!

Она увидела массивный браслет, застегнула его на запястье.

— Память. Мы купили его на аэродроме Орли в Париже во время свадебного путешествия с Луисом… — Она снова понизила голос. — Но мне не нужна твоя конспирация. Все равно кончится тем, что всех нас поставят к стенке, как моего Луиса. А меня такая перспектива почему-то не устраивает.

Бланка прислушалась к тембру ее голоса. Сколько в нем оттенков и глубины! Голос бывает умнее человека, которому он принадлежит.

— И ты тоже считаешь, что обязательно: или — или?

С улицы донеслись крики. Мальчишеский дискант нараспев провозглашал:

— Вечерний выпуск! «Нотисиас де Ой», «Революсьон», «Эль-Мундо»! Новые подробности нападения банды гусанос на дом крестьянина Вальдивиа! «Красные батальоны» идут на сафру! Мерилин Монро отравилась!

Голос приближался. Мерильда высунулась в окно.

— Хуанито! Хуанито! Дай газету.

— С удовольствием, сеньора!

В окне появилась наголо стриженная круглая голова. Смуглая кожа. Оттопыренные уши. Круглые веселые глаза.

— А где же Мерилин отравилась? — спросила Мерильда, просмотрев газеты.

— Разве нет? — притворно удивился Хуанито. — Значит, в другой раз.

«Обманул, негодник!» — догадалась Бланка и строго спросила:

— Зачем же ты тогда кричишь на весь город?

Мальчишка растянул в улыбке рот до ушей, обнажил щербатые зубы.

— Реклама, сеньорита. Кто на что клюнет. Гоните пятьдесят сентаво за доставку на дом.

— Лови! — Мерильда бросила ему монетку.

Он ловко поймал, заложил за щеку и одобрительно цокнул языком.

— Хочешь кофе? — спросила Бланка.

— Факт.

— Сейчас я тебе открою.

— Зачем утруждать себя, сеньорита? — ухмыльнулся он. — Але-гоп! — и ловко перемахнул через подоконник.

Мерильда не обращала на мальчика внимания. Она откинулась на кушетке, разглядывала газету. Задумчиво проговорила:

— Когда-то через всю первую страницу: «Вчера на балу во дворце президента блистала Мерильда де ла…» И фотография на полстраницы. А теперь — производительность труда и всенародные успехи… А о смерти Мерилин Монро напечатают мелким шрифтом на последней странице…

Она сбросила газету на пол.

— Если не возражаете, — Хуанито поднял газету, разгладил ее, присоединил к остальной пачке. — Бизнес.

Поклонился:

— Вы очень любезны, сеньоры. Прием прошел в дружеской и сердечной обстановке.