Приключения 1969

Коллектив авторов

Ян открыл глаза. В комнате было темно. За окном заскрипел гравий. Янис вскочил и распахнул дверь. На крыльце он увидел Лилию.

— Ты проспал до вечера, — сказала она. — Идем ужинать, а потом я отведу тебя к одной женщине, которая согласилась пустить тебя на три дня.

— Один день уже прошел, — ответил Ян.

Ночью ему не спалось. Маленькая веранда, где стояла раскладушка, выходила прямо на пляж, и Янис почти до рассвета просидел у большого, во всю стену окна, любуясь серебристой лунной дорожкой, протянувшейся по морю, и пытаясь собрать разбегающиеся мысли. Но ни о чем не хотелось думать.

На другой день после

завтрака мать исчезла. Вышла из-за стола и пропала. Янис поискал ее на волейбольной площадке, на теннисном корте и на пляже, но не нашел, и тогда ему стало ясно, что она нарочно убежала от него, чтобы побыть немного со своим дружком.

«Я ведь только на три дня приехал!» — с болью подумал он.

За ужином Ян не решился ничего сказать, но вечером Лилия снова куда-то ушла, и он, оскорбленный до глубины души, поплелся спать.

Утром, взбунтовавшись, Янис решительно спросил:

— Ты сейчас куда?

— Еще не знаю, — ответила Лилия, пряча глаза.

— Пойдем на пляж.

— Что-то не хочется. К тому же собирается дождь.

На небе не было ни облачка. «Ну погоди!» — ревниво подумал Янис. Заметив, что мать направилась в парк, он украдкой последовал за ней. Пора было, наконец, познакомиться с этим белобрысым! Лилия, однако, быстро увидела его и остановилась. Янис медленно приблизился, испытывая досаду и в то же время неловкость. Что ни говори, подглядывать было некрасиво.

— Давай посидим, — вздохнув, предложила Лилия.

Опустились на теплую скамейку.

— Ты, наверно, сердишься на меня? — спросила мать дрогнувшим голосом. — Но, возможно, я смогу кое-что объяснить... Видишь ли, скоро мой отпуск окончится, и мы опять все время будем вместе...

— Не надо! — почему-то испугался Янис. — Я не понимаю, зачем нужно что-то объяснять? Пожалуй, я пойду на пляж.

Он уплыл так далеко, что берег превратился в еле заметную полоску тумана. Ему ничего не стоило продержаться в море сколько угодно, даже если вода была ледяной. Он умел это с детства. И в этот день охотно не вернулся бы на берег до утра, чтобы на рассвете прямо с пляжа отправиться на станцию. Но еще пришлось пойти на ужин, сидеть за столом и делать вид, что ничего особенного не случилось...

Когда стемнело, он не пошел в кино, которое показывали в парке, а улегся на раскладушке и попытался почитать книгу, но глаза его закрылись, и он задремал.

Сквозь сон до него донеслись снаружи знакомые голоса. Женский голос принадлежал матери, а мужской он слышал недавно во сне.

— Вот видишь, он спит. Я только взгляну, — сказал мужчина.

— Как бы не вышло хуже, — ответила Лилия. — Если он начнет о чем-нибудь спрашивать, я просто не выдержу.

— Но я же должен на него посмотреть! Хотя бы на это я имею право! — нетерпеливо сказал мужской голос.

Янис попытался открыть глаза, но непонятная тяжесть сковала веки, и он окончательно убедился, что спит, как спал в прошлый раз.

Послышался шорох. Скрипнула рама.

— Давай уйдем, — раздался откуда-то издалека шепот матери. — Я больше не могу это видеть! Пожалей меня! Ведь я не железная!

— Прости, — ответил мужчина.

Янис с усилием преодолел оцепенение, встал и неверными шагами подошел к окну. Лунный свет ударил ему в глаза. Он зажмурился, затем распахнул рамы. По пляжу быстро удалялись двое — Лилия и высокий мужчина с черными, как уголь, волосами. Они ни разу не оглянулись.

Янис

задумчиво опустился на стул. Низкий гортанный голос совсем не был похож на голос человека, жившего в Риге.

Утром перед отъездом Янис небрежно сказал Лилии:

— Я вчера не спал и слышал, как ты подходила к окну. С кем ты разговаривала?

— Вчера? — удивленно переспросила мать. Губы ее дрожали, но голос был спокойным. — Но вчера я была в кино и смотрела очень интересный фильм «Машенька». Кстати, как поживает Мария Спрогис? Вы по-прежнему дружите?

— Да, — ответил Янис. Ему стало неловко за мать.

— Я рада, — сказала Лилия. — Мария очень хорошая девушка.

— И все-таки я не спал! — упрямо ответил какой-то сердитый человек, сидевший внутри Яниса.

Подошел поезд, Ян сел в вагон, а Лилия помахала рукой.

Через несколько дней она тоже вернулась в Ригу.

Обо всем, что произошло в Кемери, Янис как-то сразу забыл. Вот только голос мужчины остался в памяти. Он узнал бы этот гортанный взволнованный голос в любой толпе.

...Война! Ее ждали, к ней готовились, но в нее не верили. И в Ригу она пришла не сводками Советского Информбюро и даже не взрывами авиационных бомб, а предательскими выстрелами засевших на чердаках бывших айзсаргов и ульманисовцев. На заводах и фабриках были созданы рабочие истребительные отряды. В один из таких отрядов записался Янис. Ему выдали винтовку, и он стал рабочегвардейцем. Вскоре над Ригой появились фашистские самолеты. Они висели в небе с утра до вечера и бомбили мосты и жилые кварталы.

Город окутался дымом пожарищ, и дни смешались с ночами. Трое суток Янис вместе со своим отрядом прочесывал чердаки, выкуривая диверсантов. На темных лестницах гремели автоматные очереди. Ян не ощущал усталости и не испытывал страха. Им владела ярость. Он не хотел, чтобы вернулись надменные немцы-мастера, помыкавшие матерью, и на улице Пернавас снова начались аресты и обыски. Ему был дорог санаторий в Кемери, отданный рабочим. Он не успел еще нарадоваться новой, счастливой жизни, а у него решили ее отобрать. Но ему дали винтовку, чтобы уничтожать врагов, и только смерть могла вырвать его из рядов сражающихся! Так думали все комсомольцы. Они отважно врывались на чердаки, навстречу выстрелам бешено отбивавшихся айзсаргов, и даже раненые отказывались уходить в госпиталь, пока не падали без сознания.

В госпитале медицинской сестрой работала Мария, и Янис видел ее, когда относил туда истекающего кровью рабочегвардейца.

— Молодец! — сказала Мария, взглянув на Яниса. Она приподнялась на цыпочки, поцеловала его в щеку и, подтолкнув в плечо, шепнула: — Иди!

Он понял, что небезразличен ей, и радость охватила его.

Но 28 июня был отдан приказ отступать. Колонны усталых рабочегвардейцев и регулярных частей Красной Армии потянулись по шоссе к Валке, куда эвакуировались советские учреждения. Несколько немецких танков уже проскочили по мосту через Даугаву и ворвались в район рынка, поливая прохожих пулеметным огнем. Госпитали эвакуировали в первую очередь, и, забежав попрощаться с Марией, Янис застал пустые корпуса с выбитыми стеклами... Попросив у командира разрешения отлучиться на полчаса, Янис поспешил на улицу Пернавас. Он не видел мать целую неделю и не знал, что с ней и где она. Командир рабочегвардейцев клепальщик Скроманис строго предупредил: