Приключения-1971. Сборник приключенческих повестей и рассказов
Шрифт:
Только судьба похищенного в предпоследней краже осталась невыясненной. В посылках вещей не оказалось, а Гандрюшкин о них понятия не имел.
— Эта кража — как ложка дегтя, — сердился Рат. — И хоть было бы что! Блузки-кофточки.
— Там был еще тигр. Хозяева хватились его позже, когда укладывали ребенка спать, — сообщил я.
Турин снисходительно улыбнулся. После обнаружения посылок он стал относиться ко мне более терпимо.
— Я же говорю: чепуха. За каким дьяволом понадобилась Мамонову игрушка?! В общем, будь
— Правильно. Остальное должен выяснить следователь, а мы, оперативники, свое сделали. И неплохо. — Турин садится за приставной столик, тоже раскладывает какие-то бумажки, с удовольствием щелкает авторучкой.
— Я уточню в ходе очной ставки, — сказал Ариф.
Я бы с удовольствием пошел с ним, но Рат оставил меня помогать Турину.
— Хочу составить подробную справку для распространения в качестве положительного опыта. Борьбе с квартирными кражами руководство придает большое значение, — сказал тот.
Делиться положительным опытом всегда приятно. Но последняя фраза Турина меня покоробила. Все, к чему бы ни притронулись такие, как он, тут же переворачивается с ног на голову. Получается, будто мы разоблачаем воров не потому, что этого требует смысл нашей работы, а оттого, что этому придает большое значение наше руководство. Руководство у Турина превращается в отвлеченное полумистическое понятие, существующее само по себе, а мы из сознательных исполнителей своего долга — в служителей этой абстракции. А я под руководством понимаю организаторское начало, обязательное при решении больших и малых жизненных задач, в равной степени близких в масштабе нашего горотдела, например, и Шахинову — начальнику, и мне — подчиненному.
Но сейчас командовал Турин, мне же приказано ему помогать.
Турин писал быстро. Я подсказывал ему различные детали, фамилии, напоминал обстоятельства того или иного эпизода. Строка за строкой пересекали страницу, как в эстафетном беге, приводили в движение новую. Но меня не покидало ощущение, что, помогая Турину, я принял участие в чем-то предосудительном. Потому что сообщение о проведенной нами работе со всеми удачами и издержками под его пером трансформировалось в победную реляцию, читая которую, кажется, слышишь бой барабанов и крики «ура!».
Не знаю, сказал бы я это вслух или нет, но тут за моей спиной раздался голос Лени Назарова:
— Привет Пинкертонам!
— Салют! — гаркнул Рат.
Мухаметдинов, вошедший вместе с Леней, усадил гостя на диванчик.
Леня достал блокнот, сдвинул брови, и теперь это действительно был Н. Леонидов при исполнении служебных обязанностей.
Закончив обстоятельный допрос, он подумал и сказал:
— Опубликуем под рубрикой «Будни милиции», название «Вернуть украденное».
— С восклицательным или без? — серьезно уточнил я.
— Без. — И,
Против динамики мы не возражали, и Леня, пряча блокнот, с сожалением сказал:
— Конечно, статья есть статья, особенно не развернешься. Вот документальный рассказ... Я бы вас изнутри высветил.
— Не угрожай, — сказал Рат.
— Нет, серьезно, ребята, у меня получилось бы.
Вошел Асад-заде.
— Наш молодой следователь, — представил его Лене Мухаметдинов. — Это его первое серьезное дело.
— Поэтому он ходит не иначе как с протоколами в руках, — добавил Рат, а сам тут же забрал у него исписанные страницы и начал жадно просматривать их. Мысль о шестой краже, видно, мучила его так же, как и меня.
Дочитав протокол, Рат с раздражением бросил его на стол.
— Врет он, все врет, — и, поскольку Леня с Мухаметдиновым уже ушли, добавил по адресу Мамонова пару непроцессуальных терминов. На очной ставке Мамонов ведь повторил, что две шерстяные кофточки, нейлоновую блузку и свитер, о которых напомнил Асад-заде, он продал на улице.
— Почему врет? — растерянно спросил Ариф.
— Да если бы он рискнул продавать вещи сам, зачем их тащить к Гандрюшкину? После других краж вещи были подороже.
— Золотые серьги, например, или отрез английской шерсти, — вставляю я.
— Об этом я и сам подумал. Но на улице ценных вещей быстро не продать, а других возможностей у него не было. Так что я считаю...
— Так и считай, — насмешливо перебил его Рат, — но если на суде он вздумает изменить показания, эпизод с этой кражей лопнет как мыльный пузырь.
Ариф сначала обиделся, но потом сообразил, что Рат прав: признание Мамонова не подтверждено другими доказательствами.
— Ничего страшного, остальные пять пройдут как по маслу. Брака у тебя не будет, — удовлетворенный его смущением, успокаивает Рат.
Тут я опять вспомнил об игрушке.
— Правдивость Мамонова можно проверить на тигренке. Это предмет легко запоминающийся. К тому же он должен был броситься в глаза Мамонову дважды: в квартире, в процессе самой кражи, и на улице, после того как остальные украденные вещи были якобы проданы.
— Не понимаю, зачем мудрить, — вмешался молчавший до сих пор Турин. — Мы нашли украденные вещи, за исключением сущей ерунды; следователь, насколько это было возможно, обосновал обвинение; остальное — дело суда. Если Мамонов даже откажется, суд исключит один из шести эпизодов за недоказанностью. Вот и все.
Очень удобно распределить ответственность между всеми понемногу. В конечном счете получается, что никто ее по-настоящему и не несет. После такого обобщающего выступления обычно раздается возглас: «Прекратить прения!», и присутствующие украдкой посматривают на дверь.