Приключения 1984
Шрифт:
— Блудливая, горе мне с ней! Только под утро нынче домой вернулась. Спрашиваю, где была? Говорит, у родичей. В степи у нее сестра живет, за чабаном замужем. Почему, говорю, это среди ночи тебя к сестре понесло? Ну, не сдержался, ударил. А она как каменная! Даже не заголосила.
Начальник милиции опять хотел о чем-то спросить, но прокурор положил ему руку на плечо.
— У вас, кажется, было охотничье ружье? — произнес он спокойно.
Старик вздрогнул, по-птичьи замигал веками.
— Базарбай с собой ружье в степь забирает. От волков.
Прокурор
— Спасибо! — сказал он. — И не тревожьтесь. Все уладится.
— Дай бог, — прошептал Ержан-максум.
— Последний вопрос, — прокурор остановился. — Где сейчас ваш брат, Пиржан-максум? Давно ли он уехал?
— Будь он проклят, этот Пиржан! — старик даже плюнул. — Шкодит всю жизнь, а мне расхлебывать. Скажу от всего сердца: я на новую власть никогда зла не имел. Ну, отняли у нас многое. Значит, так надо. Беднякам отдали и скот, и землю, но и меня тоже по миру не пустили. Дом, сад оставили. Работаю. Как все.
Он показал большие огрубевшие ладони.
— Вас, кажется, о чем-то спросили? — напомнил начальник милиции.
Прокурор вздохнул.
— Не знаю я, где Пиржан, — старик опустил глава. — Две недели не видел.
— Все! — решительно заключил прокурор.
Он спрятал в сумку тетрадь Базарбая и крикнул, взглянув на открытую дверь:
— Фирюза! Собирайтесь. Поедем в район.
Фирюза не ответила. Потом донесся всхлип. Появилась Фирюза с узелком в руках.
Глаза ее были сухи, а маленькая голова гордо поднята. Она прошла мимо старика, не удостоив его взглядом. Первая шагнула через порог на улицу. Вслед за ней вышел прокурор. Начальник милиции что-то проворчал недовольно и с силой захлопнул за собой калитку.
В районном центре — небольшом степном поселке, где среди приземистых домиков выделялись здания школы и райисполкома с выгоревшими на солнце красными крышами, между прокурором и начальником милиции произошел следующий разговор:
— Нельзя, товарищ Касымбетов, видеть в каждом человеке преступника, — сказал прокурор.
— Я с вами согласен, товарищ Дауленов, — ответил Касымбетов. — Но эти братья-максумы — наши классовые враги. Они сыновья Исмета-ишана! А кто такой Исмет-ишан, напоминать, я думаю, не надо. Десятки лет пил он народную кровь. Обманывал людей лживыми словами, мучил бедняков поборами. И сыновья его недалеко от отца ушли.
— Почему? — спокойно возразил Дауленов. — Вон Ержан-ата все эти годы честно трудится. Сын его тоже.
— Честно ли, это надо еще проверить! А Пиржан, думаете, зря сбежал?
— Мне известно о Пиржан-максуме многое, — сказал прокурор. — Только понимаете, товарищ Касымбетов, есть закон. И я призван его блюсти. Нужны не предположения, а доказательства.
— Все они одинаковы, — упрямился Касымбетов. — Вся эта семейка. Ну чего ради старик сжег письмо? Будь у него совесть чиста, он постарался бы сохранить любую улику, даже против своего брата.
— Может, вы правы, — задумчиво
— Честному нечего бояться.
— И то правда, — согласился Дауленов. — И все же не будем торопиться с окончательными выводами, — закончил он уже официально. — Позаботьтесь, пожалуйста, чтоб разыскали Базарбая Ержанова. И направьте его в прокуратуру.
— Под конвоем? — спросил Касымбетов.
— Можно и без конвоя. — Прокурор поморщился, а Касымбетов пожал плечами.
Базарбай Ержанов сыскался сам. Едва Касымбетов вышел, как на столе у прокурора зазвонил телефон. Говорили из районного отдела НКВД.
— Здесь у нас паренек. Важные сведения сообщает по делу Ибрагимова. Я отправлю его к вам, поскольку вы этим занимаетесь.
— Давно он у вас? — спросил Дауленов, не скрывая волнения.
— На рассвете появился. Дежурный говорит, что темно еще было, а он встал у двери и уходить не хотел. Мы тут записали его показания. Это не повредит делу, надеюсь? Он вам повторит все, что здесь рассказал.
Вскоре в кабинет к прокурору вошел Базарбай, черноволосый парень с высоким лбом. Лицо Базарбая было красно от волнения.
Прокурор поднялся из-за массивного стола, усадил парня рядом с собой.
— Кто ты, откуда? Только не торопись.
— Базарбай Ержанов. Я из аула Абат. Пасу отару в степи. Позавчера приезжал в аул за продуктами. Меня встретил двоюродный брат Навруз. Я его до этого вечера целый месяц не видел. Вы же знаете нашу чабанскую жизнь: ходи и ходи за отарой... Ну а с Наврузом мы последнее время не дружим. — Базарбай опустил глаза. — Долго рассказывать, почему мы поссорились, и не в том суть.
— А в чем? — перебил его Дауленов.
— Он у меня ружье попросил, — шепотом сообщил Базарбай. — Говорит, хорошо, что тебя встретил. Это, говорит, аллах тебя послал, а то вся наша семья пропадет: живем на отшибе, в заброшенной усадьбе, а тут каждую ночь волки повадились. Вчера телку задрали.
— И ты дал ему ружье?
— Дал. — Базарбай опустил голову. — Как же не дать? Близкий родственник просит...
— Что же тебя встревожило сейчас?
— Разве вы не знаете?
Базарбай посмотрел в глаза прокурору искренним, открытым взглядом.
— Вот что, парень. — Дауленов положил руку на колено Базарбая. — Ты мне вопросы не задавай. Рассказывай по порядку, что хотел.
— Ладно, — поспешно согласился Базарбай. — В общем, только я поужинал, спать лег, как вдруг на окраине кишлака бухнуло. Мне послышалось, что выстрел совсем в другой стороне раздался. Вовсе не там, где жил мой дядя Пиржан-максум со своими детьми, а на другом краю аула, где старая кузница стоит. У меня сердце заколотилось. Вроде бы мое ружье! Я его по звуку из тысяч узнаю. Только я все равно, наверное, снова уснул бы, врать не стану. Была причина... Фирюзы, жены моей, рядом не было, — произнес он глухо. — Ну я и кинулся.