Приключения 1985
Шрифт:
Прямой и смелый взгляд мужика насторожил Фогеля, почувствовавшего скрытую угрозу в тоне его голоса, в самой манере держаться.
— Чем же тебе казна не угодила?
— С того начать, что «заручную» не пили…
— Обык такой анафемский плотники здешние имеют, — поспешил объяснить Тихон. — Уж они ко мне подкатывались. Перед началом работы, бают, святое дело заручную пить. Потом, как два венца положат, «закладочные» требуют. Этак по миру пустят — что ни день, то притчам обложейные, стропильные, мшильные…
— Так нешто мы не работаем?.. — с издевательским прищуром спросил Жиляй.
— Тьфу! Не зря сказано: столяры да плотники от бога прокляты, — отвернувшись, пробурчал Тихон.
Фогель, с непроницаемым лицом слушавший перебранку, обратился к стоявшим рядом членам своей «свиты».
— Этот человек говорит правду?
— Да ведется обычай такой, что бога гневить, — ответил один из служителей.
Другие согласно закивали.
— Обычаи надо уважать, — наставительно произнес управитель. — Значит, ты желаешь получить вознаграждение по вашему деревенскому закону?
— Да уж по заведенному…
— Будет вам угощенье.
Тихон, получивший прилюдный щелчок, не желал, однако, признавать свое поражение. Он по-петушиному вытянул шею и возопил:
— Да не в водке дело-то все! В расколе ведь они, окаянные, обретаются. И супротив распоряжения вашего бунтуют — не хотят по проехту избы городить!
Фогель сдвинул брови и воззрился на Жиляя.
— Мне-то что? Мне все едино, — равнодушно сказал тот. — А только не пойдет мужик в такие басурманские избы. Чего это не велят Тихон Фомич по нашему разумению наличник да конек рубить, а все бумагу свою суют? Нам это обидно.
— Фуй, какая глупость! Тихон, дай проект.
Приказчик немедленно протянул Фогелю свиток. Развернув его, управитель рассмотрел изображенные на нем домики.
— Великолепно! Эти пилястры вокруг окон. Дорический ордер! Ты ничего не понимаешь, глупец. Я сам выбирал для ваших диких мужиков самые красивые образцы. Они будут смотреть на жезл Меркурия на стене своей избы и уже немножко станут понимать европейскую культуру. Они пойдут в контору и спросят, кто такой Меркурий, и кое-что узнают, кроме этой глупой ортодоксии…
— Несвычно будет, ваше благородие, — настаивал Жиляй. — Не пойдет мужик, забунтует. Вам чего надобно: чтоб рабочий люд при заводе селился, али бо пилястры…
— Во-во, — Тихон торжествующе тыкал пальцем в плотника. — Так и толкуют: не хотим-де по-господскому строить, нам птицу Сирина дай, виноградье, еще какую-то холеру на наличник…
— И печи тут напридуманы, — прервал Жиляй. — Таковых у нас и не видал никто.
— Голландская печь, дура! — свысока пояснил Тихон.
— А хуш бы и китайская, — прорычал один из острожников, долговязый белобрысый детина. — Ни одна баба к экой не подойдет. Где чело у ней, куда хлебы
— Для этого предусмотрена особая печь в кухне, — строго заметил Фогель.
— Какая еще куфня? — не сдавался долговязый. — Из веков сбивали в избе одну печь на всякий обиход. Чего ваньку валять, на кой нам две печи, дрова переводить?
Остальные острожники тоже задвигались. Видно было, что и у них есть что сказать относительно проекта. Управитель счел за лучшее не обострять отношения с работниками и примирительно сказал:
— Вот что, я подумаю о ваших претензиях.
И, повернувшись, пошел в сторону следующего дома. «Свита» как по команде потянулась за ним.
— Что за человек? — вполголоса спросил Фогель у Тихона, когда они отошли на достаточное удаление.
— Жиляй-то? Цыган он по рождению, да уж давно в тутошних деревнях обжился. Пока в острог не угодил, кузнецом был. А здесь плотничьему делу навык…
— За что сидит?
— За воровскую монету. Не иначе как в дальнюю каторгу сошлют…
Фогель надолго задумался, потом, как бы спохватившись, спросил:
— И что же, верно он говорит, что кержаки в избы, по нашему проекту строенные, не пойдут?
— Так ведь и то сказать — к заводу-то приселяться сколько не соглашались. А увидят, что не по ихнему нраву строено, так, может, и вдругорядь упрутся. Самый ведь негодящий народ — только и глядит, в чем бы начальству неприятность сделать, — с почтительно-злобными ужимками тараторил Тихон.
— А ведь он соображает кое в чем, — раздумчиво произнес Фогель, словно не слыша приказчика. — Что вам надо: рабочих или пилястры? Хм, не так глупо… Да, распорядись-ка, чтобы острожникам топоры не давали…
— От нужды сие учинили, — с сожалением ответствовал Тихон. — Некому строить, ваше благородье.
— Но они ведь и убить могут…
— Это как пить дать, — согласился приказчик. — Особенно Жиляй.
Иван ехал на лошади, а его новый знакомец шагал рядом, держась за стремя.
— Где-то здесь ворга должна начаться, — беспокойно оглядывая приречный сосняк, произнес Алпа. — Прямо к горам пойдет.
Через некоторое время он оставил Ивана и вскарабкался на осыпающийся гребень яра. Крикнул:
— Здесь!
Иван слез с лошади и стал взбираться за вогулом, ведя животное на поводу.
— Смотри, — Алпа указывал на заплывший смолой знак на стволе: стрела, перекрещенная двумя другими. — И вон, и вон…
Они сделали несколько неуверенных шагов по тайге, и направление тропы явственно обозначилось цепью катпосов, теряющейся в чащобе.
— Ну вот, — облегченно сказал Иван и, поставив ногу в стремя, взялся за луку седла.
— Подожди, — Алпа положил ему руку на плечо и заглянул в глаза. — Побожись, что не обманешь…