Приключения 1986
Шрифт:
— Не разглядели его? Нос какой, рот — не обратили внимания?
— Боюсь соврать. Помню, у него кепка на глаза была надвинута.
— А в чем был одет?
— Кажется, в куртке… Ни к чему мне было тогда его рассматривать.
Лавриков оставил костыли, неприязненно повел взглядом в сторону репродукции с круглоплечей южной красавицей.
— Вы, знаете, я так много за это время передумал… Сколько же я из-за них перетерпел, — с неожиданной болью вырвалось у него. — Из-за этих баб! Всю жизнь они мне поломали!
Дудин
— Ничего, Сергей. Главное, чтобы ты понял, что все твои беды не из-за них, как ты считаешь, а из-за тебя самого. Подумай над этим.
А между тем события развивались своим чередом. В тот момент, когда последний сеанс в кинотеатре подходил к концу, в тесный, полутемный двор многоэтажного дома, расположенного на оживленной городской магистрали, въехали зеленые, забрызганные мокрой грязью «Жигули» и притормозили у одного из подъездов. Водитель выключил двигатель и, повернувшись вполоборота к сидевшему рядом спутнику, сказал ровным голосом, продолжая начатый разговор:
— Значит, завтра в двенадцать дня. Запомнил? Я за тобой заеду. Смотри, ты должен быть в форме. Спиртного ни-ни, понял?
Второй лениво просипел, почесывая бровь, над которой приметно выделялся узкий продолговатый шрам.
— И охота тебе? Чего ты там забыл?
Водитель вновь терпеливо заговорил:
— Хочешь, чтобы еще раз повторил? Повторяю. Мне нужно найти бумаги… Письма, записки разные. Понял? Больше ничего. Но для меня это очень важно. Поэтому прошу как друга помочь. Ты будь спокоен. В обиде не останешься. Я тебе часы дал? Это ерунда. У меня камешки есть. Если дело выгорит — поделимся. Понял?
После короткой паузы он спросил, глядя на руки спутника:
— Часы-то ходят? С собой?
— Часы? — человек со шрамом опустил боковое стекло, щелчком выбросил сигарету. Ответил не очень уверенно: — Часы ходят. Дома они.
Сидевший за рулем с угрозой сказал:
— Смотри, Леха. Если ты их кому-либо сбагришь, голову оторву.
Леха, отвернувшись, проворчал что-то нечленораздельное. Некоторое время они молчали. Мимо машины прошла в обнимку парочка. Стук женских каблуков звучно разносился по затихшему двору.
— Ладно, — примирительно произнес водитель. — Но чтобы завтра все было в ажуре. В двенадцать ноль-ноль. Осознал?
Леха открыл правую дверцу. Загоревшийся в салоне слабый свет на минуту вырвал из темноты его скуластое лицо и жесткий ежик черных с проседью волос. Выбравшись из машины, он буркнул:
— Чего там. В двенадцать так в двенадцать. Прикатывай. — И, не оглядываясь, пошел к подъезду.
— Матери привет передавай! — бросил ему вслед водитель, захлопывая дверцу автомобиля.
2
Пришло утро нового дня — солнечное, тихое,
И пришло сообщение из комиссионного магазина № 3 о том, что мужчина, предъявивший паспорт на имя Горева Валентина Антоновича, сдал на комиссию наручные часы, сходные по описанию с теми, которые были похищены у Мальцева. Срочно найти и опросить Горева было поручено Дудину.
И к Головачеву, можно сказать, пришла удача: подтвердилась его догадка. Вместе с Поздняковым они провели на пустыре еще один эксперимент, проделав с хронометром весь тот выверенный ими путь, каким почти три недели назад убегала от гаража потрясенная Артюхова.
Вырисовывалась немаловажная деталь: если идти или даже бежать, строго придерживаясь ее маршрута (от гаража наискосок к одинокому кусту, затем к Северному проезду, метров тридцать вдоль него, потом резко повернуть назад и снова до куста, там остановиться минуты на три и опять двинуться по направлению к проезду, пересечь его — и прямо к жилым домам), то при всем желании никак не успеваешь оказаться у дома № 4 в 21 час. А если не возвращаться назад от Северного проезда и не делать трехминутную остановку у того самого куста, то тогда действительно вполне можно поспеть.
Сделав такой вывод, Головачев хитро взглянул на Позднякова.
— Ну и как? Какие напрашиваются соображения? — Они стояли на обочине проезда, очищая обувь от налипшей грязи.
Поздняков, хмыкнув, полез за сигаретой.
— А ведь он, Олег Федорович, показал, что видел Артюхову в 21 час, от силы в 21.10. Выходит, врет?
— Или ошибается. Вот это и предстоит выяснить. Откровенно говоря, что-то мне он не нравится. Надо серьезно им поинтересоваться. Но только аккуратно, Поздняков. Не дай бог спугнуть или еще хуже — бросить тень на человека!
…Участковый Трофименко старался принимать пищу всегда в одно и то же время: давала знать застарелая язва желудка. Обедал он обычно в молочном кафе, помещавшемся все на том же Северном проезде. Сегодня, разбирая давнюю квартирную склоку, Трофименко выбился из привычного графика и, чтобы сократить дорогу, пошел к кафе не улицей, как всегда, а через дворы, напрямик. Он уже было прошел последний из четырех новых домов, выстроенных в этом квартале, как его внимание привлек шум, доносившийся из-за окна на первом этаже.
— Опять у них скандал! — Трофименко, крякнув, остановился. Квартира, служившая источником столь неблагозвучного концерта, была ему хорошо известна. В ней жила дважды разведенная гражданка Птахина, которую во дворе все запросто величали Евгешей, а сам Трофименко, не любивший садовые цветы и предпочитавший скромные полевые, прозвал Хризантемой. Раздирающие же душу вопли, несомненно, испускал сын Евгеши — ученик 4-го класса Эдик, веснушчатый, шкодливый и безоговорочно зачисленный общественностью дома в категорию «трудных» подростков.