Приключения-75
Шрифт:
— Видно, убитый знал что-то. Всполошил столько почтенных людей. Только зря комедия. Вы отлично должны знать, что мы с ним не успели перекинуться парой слов. Он встал и пошел к выходу... А я пошел звонить по телефону, когда услышал выстрел. Я не стал ждать, чтобы выстрелили и в меня. Это вполне оправдано. Я не люблю, когда в меня стреляют.
— Но он успел вам что-то передать... — Комацу замолчал.
И я понял, что он не уверен, что Пройдоха что-то успел передать.
— Слиток золота? — сострил я.
— У нас есть доказательства, —
— Доказательства? — я искренне рассмеялся.
— Фотография. Он вам передал пакет, — Комацу показал издали фотографию. Наверное, они все же щелкнули, когда я нагнулся. Но вряд ли зафиксировали, как я сунул тетради под себя.
— Не понимаю, — ответил я.
— Вы что-то подняли с пола? — бесстрастным голосом, как динамик на токийском вокзале, продолжал японец.
— Сознавайся... — рявкнул Сом и неожиданно ребром ладони ударил сзади по шее. Перед глазами возникли круги, голова точно отделилась от туловища, и мозг, лишенный кислорода, заволокло дымкой.
Когда я пришел в себя, Длинный держал пистолет между лопатками Боба. Тот сидел с налитым кровью лицом и ругался, как портовый пропойца. Комацу по-прежнему сидел с невозмутимым лицом, поджав под себя ноги, точно пришел к брату в день поминания родителей.
— Черт бы вас побрал! — выдавил я из себя. — Прикажите негодяю не распускать руки. Сумасшедшие.., Тьфу! Герои картины Хичкока.
— Зачем вы нагибались под стол? — последовал вопрос.
— Я уронил зажигалку...
— Где она?
— Потерял... при бегстве.
Я оставил ее наверху. Если я скажу, они пойдут туда. Пойдут? Вряд ли. Хотя какое это имеет значение. Наверху Клер. Она ничего не знает. Наглоталась снотворного и спит. Лишь бы они не схватили ее. Сколько их сюда пришло? Вдруг они сейчас там, наверху, пытают Клер?
От этой мысли я опять чуть не потерял сознание. Что делать? Сознаться? Нет! Это не спасение.
Надо как-то убедить их, что опасения необоснованны. Если они начнут пытать, они не остановятся, они уберут нас, потому что сам по себе факт насилия — криминал, повод для шумихи во всех газетах мира. Их требуется остановить. Но как?
Ответ пришел неожиданно и совсем иной, чем я предполагал.
— Не трогайте его! — раздалось от двери. — Руки вверх! Стреляю!
В дверях стояла Клер. Мой друг, моя несостоявшаяся любовь! Она держала в руках зажигалку в виде пистолета. Неужели Клер не знала, что это зажигалка? Зачем она пришла? Уж лучше бы спала.
Ее крик спустил пружину... Боб метнулся на Длинного и точным ударом в челюсть отбросил его к стене. Прежде чем я сообразил, что происходит, я тоже бросился на Сома. Сработал рефлекс: журналист в наше время должен быть натренированным, как сержант из отряда «зеленых беретов». Но я запоздал... Меня опередил выстрел, потом я налетел на что-то в воздухе, как на выставленное вперед колено. И опять потерял сознание.
Я умел драться. Но я
В подобной ситуации, в которую я угодил, самое блаженное состояние — беспамятство. Но я не имел права блаженствовать в небытии. Я должен был взять огонь на себя, и где-то в укромных уголках мозга безусыпно работал часовой механизм пробуждения. Я быстро пришел в себя... И это было, пожалуй, самое приятное пробуждение, если так можно назвать мое состояние.
Около стены в позе, в которой совсем недавно стояли мы с Бобом, замерли налетчики — Длинный и Сом. В комнате было полным-полно португальских полицейских. Клер совала мне под нос пузырек с нашатырным спиртом. Около Боба суетился врач. Сом прострелил ему руки. Пол был забрызган кровью. Боб стонал.
— Немедленно в госпиталь святой Анны, — сказал врач.
— У меня дела... Потом, — тихо ответил Боб, точно ребенок.
Так все разговаривают с врачами, когда требуется их помощь.
— В госпиталь, — категорически заявил врач. — Немедленный снимок рентгена. Вполне возможно, пуля задела кость. Вам повезло... Правее — и попала бы в легкое.
— Он стрелял в руку.
— Отличный стрелок. На рентген, на рентген! Что требуется подписать? Вы подпишете протокол в госпитале. И переливание крови. У вас есть деньги?
— Я даю гарантию уплаты, — отозвалась Клер.
— Вас я знаю, — деловито закончил врач. — Проводите в машину. Счет пришлю вам. Формальности прежде всего... Но предупреждаю, что госпиталь дорогой. Рентген... переливание крови, уход, медикаменты.
— Прекратите торговаться, — взорвалась Клер. — Вы не на китайском рынке. Мой отец был карантинным врачом, но он никогда не торговался, как старуха в Лиссабоне.
— У меня есть доллары, — подал голос Боб.
— Все в порядке, — сухо ответил врач. — Пошли! Можете двигаться самостоятельно? Или вызвать «скорую помощь»?
— Будьте вы прокляты, — заворчал Боб. — Готовы обобрать до нитки. Сам дойду. Я не настолько богат, чтобы швырять «капусту» на ветер. Полиция довезет... Это ее обязанность. Комиссар, за японца отвечаете головой.
Комацу-сан сидел по-прежнему, поджав под себя ноги. Лицо его было бесстрастным, как у буддиста, впавшего в нирвану. Происходящее, казалось, его не волновало.
— У него не нашли оружия, — сказал старший полицейский.
— Он ни при чем, — послышался голос Сома.
— Тебя не спрашивают! — рявкнул на него полицейский.
— Не ори! — огрызнулся Сом. — Мы его прихватили по дороге. Он посторонний.
— Тем более не выпускать, — отдал приказание Боб.
Меня удивили нотки в его голосе. Я впервые слышал, чтобы так говорил мой приятель, точно кто-то другой говорил за него.
— Хорошо, — ответил старший. — Проводите господина в машину.