Приключения-76
Шрифт:
...И завертелось. Чемоданчик под мышку — да в аэропорт. И в тайгу, следом за Виктором, другом, наставником и «тертым» парнем.
И вот ползут за неделей неделя. Старатель. Мониторщик на гидравлической установке. Заработки, верно, хорошие. Но и вкалывать надо так, что пот вытереть некогда.
А ко всему еще это милое соседство. Олег никогда не думал, что за несколько недель может так осточертеть человек, который совсем недавно казался самым приятным и нужным.
Водку из стакана тянет маленькими глотками, закуску в миске ножом по кусочку отпиливает, вилку держит в левой руке. Все по правилам хорошего тона. Строит из себя светского
— Остался у меня на Колыме верный кореш. Я ее, матушку Колыму, по всему тракту прошел на своих ногах. Я там, брат, не плошал. А что? Само плывет в руки, только не растопыривай пальцы. Тебе бы, Олег, смотаться к моему корешу. Он золотишко спускает вовсе по дешевке. Смотайся к нему пару-тройку раз, отвези товарец в теплые края — и порядок. И кум королю. Не только купишь в Москве для своей дамы сердца квартиру, а стены оклеишь красненькими.
Олег отмалчивался, думал с неприязнью: «Если это так выгодно и просто, чего же ты сам не смотаешься к своему дружку, а сшибаешь здесь, по всему поселку, трешки да пятерки?..»
Но Виктор начинал новый заход:
— Или, может, у тебя смотаться не на что? Поправимо, Олег. Есть, знаешь ли, у артельной колоды такая штука — трафаретная решетка. Заглянешь в отверствие, со дна колоды самородки так и подмигивают тебе, не считанные еще, не взвешенные, не учтенные. А мониторщик при колоде часто остается один. Чувствуешь, Олег?
Олег знал уже, как «подмигивает» золото со дна колоды, прикинул, какого диаметра и веса самородки могут пройти через ячеи сетки. Да и не только прикинул...
Но после каждого нырка в отверстие трафаретной решетки в воображении явственно рисовалась другая решетка, из стальных прутьев. И сердце начинало отстукивать тревожно, на лбу выступала противная холодная испарина...
Но ведь он, Олег, настоящий мужчина, а не какой-нибудь неженка и слабак. Это говорит даже Лида. Поэтому он никогда не признается Виктору и вообще никому в своих страхах, заставит себя не думать о том, что каждый нырок может оказаться последним. В конце концов, в любом деле есть свой профессиональный риск, и все на свете когда-нибудь да обрывается. И надо не хныкать, не злобствовать понапрасну на Виктора, а работать как коренные таежники. Стиснуть зубы, позабыть все страхи и не зевать, ловить каждый удобный момент...
Олег подошел к Костылеву, тронул его за плечо:
— Снова загулял, Витя?
Тот вздрогнул, поднял лицо, с трудом разлепил веки, хрипло сказал:
— Мальчишник у меня сегодня.
— То есть?!
— Женюсь завтра. Подкинь мне, старик, монеток до получки. Понимаешь, свадьба все-таки, а я пуст как бубен...
Олег хотел напомнить Виктору о старых долгах, но Костылев смотрел на него так умоляюще.
— Я не против, бери.
— Ты не подумай, что я без отдачи, — заискивающе говорил Виктор, разливая водку по стаканам. — Я все до копеечки, с процентами. Люблю я тебя, Олег. Хочешь, душу мою открою... — Он обхватил Олега за плечи, склонился к самому его уху, зашептал горячо, сбивчиво.
— Что?! — ахнул Олег и отпрянул от Костылева.
— Тсс!.. — Виктор предостерегающе поднял палец. — Знаем я да ты. Могила! Ясно? Туда только мне открыта дорога. Если что случится со мной, пойдешь ты и скажешь, что от меня. Понял? Век меня благодарить станешь, как граф
Олег испытующе разглядывал Виктора. Конечно, его признание потрясающе. Наверное, просто пьяная болтовня? Приманка, чтобы разжиться деньжонками? Но вдруг...
Костылев улыбался многозначительно и победоносно. Олег зажмурился, вздрогнул; вот уйдет отсюда этот вечно пьяный позер, и он, Олег, останется один. И не просто в этой комнате, но и во всем поселке, даже в целом свете. Отец давно оставил семью. Матери и сестренкам Олег не очень нужен. Отчиму — тем более. Не нужен никому, кроме Лиды. Но до нее почти пять тысяч километров. И может быть, Виктор не зря иронизирует над его слепой верой в женское постоянство?!
Конечно, и в поселке, и в старательской артели — всюду люди. Но что им до Олега? Для них только и света в окошке, что их разлюбезная тайга. Выставляют из себя шибко честных... Честные оттого, что трусы, да и цены не знают деньгам. И надо каждый день выставляться перед ними наивным лопухом...
4
Опасения Олега подтвердились. Он даже представить себе не мог, что ему так сильно будет не хватать, нет, не Виктора Костылева, а вообще человека, перед которым не надо кривить душой. Но казалось, не было во всем поселке такого человека.
И вот... Нет, все-таки он везучий. Вышел на улицу, а навстречу... Гриша Самойлов. Олег даже глаза промер. Но все правильно. Действительно — Гриша.
С этим не по годам солидным крепышом они после приезда Лихарева в тайгу жили в одной квартире. Портом Самойлов перебрался в другой поселок. И они давненько не виделись.
— Гриша! Дорогой! — Олег с искренней радостью пожал ему руку. — Каким ветром?
— Попутным. — Самойлов влюбленно засматривал Олегу в глаза. — Поштурмовали малость в выходные дни. Дали за них отгул. Я и решил на недельку слетать в Москву. А что? Нормально! От Красноярска всего шесть часов полета. И — Домодедово. Дома. Деньги есть. Подарки отвезу маме. — Он поймал себя на этом ласковом детском слове, смутился, прокашлялся басом и договорил небрежно: — Соскучилась там старушка. Повидаться надо. Зимовать буду здесь. Подзаработаю, а весной в армию. — Григорий вздохнул и осторожно спросил: — Может, вместе, Олег, а?
— Нет. Мне некогда, — отрезал Лихарев и замкнулся. Он думал: можно ли довериться Самойлову? Мальчик совсем, только что со школьной скамьи. Но зелен-то он зелен, да зато предан. Смотрит вон как влюбленно, прямо расцеловать готов. Скорее костьми ляжет, чем подведет. И, не задумываясь, что в эту минуту он надламывает судьбу этого мальчика, так же как надломал его собственную судьбу Виктор Костылев, Лихарев дружески улыбнулся Самойлову и спросил самым беспечным тоном: — Гриша, ты не мог бы в Москве передать мой подарок одному человеку?
— О чем речь? — Глаза Самойлова засветились от удовольствия. — У меня и багажа-то своего всего ничего. Отвезу хоть чемодан.
— Нет. Совсем маленькая вещичка.
В своей комнате Лихарев заботливо усадил гостя за стол, открыл бутылку вина и, бросив на ходу: «Ты, Гриша, пей пока», — выскочил за дверь. Вскоре вернулся, держа в руке тюбик зубной пасты.
— Отвезешь вот это, Гриша.
— Ты что, Олег? Пасты нет в Москве, что ли? Или хочешь разыграть кого?
Олег нажал пальцами на тюбик, оболочка порвалась, и на ладони Лихарева блеснул самородок.