Приключения-91
Шрифт:
Вернулись ребята. Иван был туча тучей.
— Завязываем, что ли?
— Никитич! Держите себя в руках.
— С тех пор как с вами связался, я только этим и занимаюсь.
— Потерпите, осталось немного. Еще один акт.
— Ладно, Иван, — сказал Севка. — Первый тайм мы уже отыграли.
Иван раздраженно уселся на табурет.
— Ну? Врубать?
— Павел Никодимыч, Вы отдохнули?.. Продолжим?.. Итак: «озеро».
Хопров смотрел на Изместьева пугливо и недоверчиво. — Внимательнее. Прошу вас, Павел Никодимыч. «Озеро»...
— Нажим.
— Правильно, так и должно быть... Не торопитесь...
«Надо»?.. Что-что?.. «Надо есть»?.. «Хуже горя»?.. Не понимаю, какое-то длинное слово... А, вот оно что. Запишите: «надоела хуже горькой редьки». Про вас, между прочим... Хорошо, Павел Никодимыч. Спокойно. Мы движемся к финишу. Еще немного... «Собака»!
— Дрожит.
— Вижу... «Да». Запишите: «да»... «Сторож»!
— Нажим. Сильный нажим.
— «Низость»!
— Нажим.
— Он отвечает: «да». Все время одно и то же: «да, да»... «Плач»! Плач взрослого человека. «Плач»!
— Дрожит. Сильно. Нажим.
— Он вспомнил. Видите? — воскликнул Изместьев. — Он все вспомнил! Мы были правы! Вспомнил! — Лицо его победно высветилось. — Запишите: «лай». «Плач — лай»... Ах, какой же вы молодчина, Павел Никодимыч... «Издевательство»!
— Сильное дрожание. Очень сильное.
— «Атака»!
Хопрова качнуло в сторону. Он крупно задрожал.
— Нажим! Сильный нажим!
— «Удар»!
— Он просто каменный!
— «Я». Запишите: «я, я».
В глазах Хопрова мелькнул безумный злой сверк.
С неожиданной силой он выдернул у Ивана руку и, хрипя, попробовал приподняться.
— Хана, — вскочил Иван. — Не могу больше! Пошли вы...
— Достаточно, все, — торопливо заговорил Изместьев. — Все. Это все. Успокойтесь. Извините нас, Павел Никодимыч. Успокойтесь. Прилягте, пожалуйста, — он обнял Хопрова за плечи. — Вы даже не представляете, как нам помогли. Все. Больше не будем. Спасибо вам. Большое спасибо. Ложитесь, отдыхайте. Сейчас придет Евдокия Николаевна...
— Сваливаем?
— Минутку. Там пленка осталась?
— Навалом.
— Запишем сюда же. Недостающее, — сказал Изместьев. — Чтобы ни у вас, мои дорогие, ни у Кручинина — никаких сомнений. Последний штрих.
— Мужик! Эй! Обожди!
— Не слышишь, что ли? — Притула грубо развернул меня за плечо. — Охамел тут совсем?
— В чем дело? Что вы хотите?
— В лоб тебе закатать. Желаешь? Могу.
Залаяла Цыпа. Некстати весьма.
— Свянь, — сказал Агафонов. И мне: —
— Что вы хотите?
— «Жигулевича» не видал? Белый такой, грязью заляпанный. Не видал?
— Здесь? На пруду?
— Сам из деревни?.. Ладно, неважно. Вон наше Привольное. Вторая хата с краю. Там «Жигулевич» стоял. Два дня.
— А сейчас тю-тю, — разъяснил Притула.
— У вас украли машину?
— Допер.
— Сочувствую.
— Ты же ходишь здесь. Не видел, когда уехала?
— А сами вы? Ничего не слышали?
— Спали мы, батя. Черт.
— По ночам, молодые люди, я тоже сплю. Утром делал обход. Тем не менее при всем желании я не мог видеть, кто и когда уезжает из вашей деревни. Не мой объект. Да и видел бы, не отложил в памяти. Ни к чему.
— А ты кто вообще-то? Правда, сторож? Разговариваешь как-то не по-советски.
— Может быть, я пойду? С вашего разрешения.
Не понимаю, отчего мои слова так задели Притулу. Он вышел из себя.
— Мы не люди для тебя, да? Брезгуешь, да?.. Уу. Чпокнул бы промеж глаз.
— Не заводись. — Агафонов сдерживал приятеля как мог.
— Заткни собаку!
Цыпа, как на грех, лаяла взахлеб.
— На нервы действует!
Агафонов решил ее приманить.
— Кыс. Кыс. Иди сюда. Воротничок сделаем. Шапочку. Не бойся. Иди.
Я закричал:
— Цыпа! Не подходи! Чужой! Цыпа!
— Прикрой варежку!
— Цыпа! Убегай! Уходи!
— Умолкни, тебе говорят! Тварь.
— Цыпа! Домой! Беги, Цыпа! Домой!
Притула сбил меня с ног.
— Лежи и не дрыгайся. — Коньячным перегаром он дышал мне в лицо.
Я услышал жалобный собачий взвизг. А потом увидел Агафонова. Он нес мою Цыпу, одной рукой держа ее за загривок, а другой, как намордником, прихватив ей пасть, чтобы она не кусалась.
— То-то же, — Притула пнул меня и отпустил.
— Сволота, — сказал Агафонов. — Представляешь? Цапнула... Больно, зараза.
— Отпустите, — говорю. — Прошу вас.
— Заныл.
— Что мы вам сделали?
— Разговаривать не умеешь.
— И она тоже, — сказал Агафонов. — Сейчас камушек на шею и в воду. Как думаешь, выплывет?
— Лафа, — радовался Притула.
— Не делайте этого.
— Тебя не спросили. Дохлятина. Вшиварь. Во — понял?
— Молодые люди... Предупреждаю.
— Славка! — Агафонов заметил, что я достал поводок.
— А, ты так?
Я бросился выручать пса. Притула подсек меня, сбил с ног. Придавил и стал выкручивать руку. Я вскрикнул от боли.
— Дай я ему врежу! — Агафонов схватил Цыпу за задние ноги и размахнулся. — Смотри, козел!
Цыпа извивалась, визжала и плакала.
— Прошу вас... Не делайте этого.
— Ка-а-ак шарахну сейчас!
Я пополз к нему на коленях.
— Прошу... Только не это... Все, что хотите... Меня. Лучше — меня... Пожалуйста. Прошу вас.
— Во дает.