Приключения Бормалина
Шрифт:
— Вызвал бы тебя к барьеру, — объяснил он. — На дуэль. Да оружия нет, к сожалению.
— Помилуйте, — возразил я, — ведь повод нужен, Базиль!
— Повод? — Он был в рубашке, бриджах и носках, однако звезда шерифа, сиявшая на рубахе, с лихвой компенсировала все остальное, сушившееся на трубах парового отопления, проложенных понизу. Он глядел на меня, быстро наполняясь злобой, а потом, не выдержав, закричал:
— Из-за тебя меня спихнул с обрыва писатель! Это что, не повод? Кто тебя просил передавать привет от Мамани?.. Нет оружия для дуэли, поэтому придется тебя просто хорошенько
Ребята кругом покатывались со смеху, а Португалец прогудел ему сквозь смех:
— Не кипятился бы, шериф! Это Бормалин, он тоже э-ге-ге-абордаж!
— А-а! — Шериф сразу сник, опали плечи.
А я спросил:
— Ребята! Как же вы сюда попали? Мы гнались за вами всю ночь, а вы, оказывается, вот где.
И они рассказали, как было дело. Тут опять отличился орлан шерифа. Когда тюремный фургон сделал остановку у озера Ит, откуда ни возьмись налетела эта огромная ураганная птица и, схватив фургон, взмыла с ним в небо.
— Понял! — Я хлопнул себя ладонью по лбу. — Шериф научил орлана хватать пеших да конных и бросать в озера, где находится в круглосуточном свободном поиске эта крокодильская тюрьма. Когда крокодил наполнялся, он отправлял партию заключенных губернатору. И за каждого якобы пойманного беглеца получал по пятьсот губеров. А Джоуль снова снаряжал тюремный фургон. Если они работали в сговоре, Гуго и Базиль, то потрошили государственную казну. Если шериф действовал самостоятельно, то он просто редкий жулик, по нему плачет Баобаб-тюрьма.
— Ну и фрукт ты, шериф! — зашумели ребята, особенно Тим Хар. — Ох и разбогател на нас! А не хочешь ли поделиться?
Авант спросил сквозь задумчивость:
— Послушайте, Базиль, ведь у вас в руках редчайший экземпляр орлана. Я не спрашиваю, откуда он у вас. Но как вы с ним управлялись? Как руководили им?
— Как? — подхватили ребята. — Живо рассказывай!
Видя, что надо признаваться, шериф вздохнул и достал из кармана бриджей металлический шерифский свисток со шнурком.
— Это вроде боцманской трубки, — пояснил он. — Раз свистнешь — Орландо летит из гнезда. Два раза свистнешь — ищет и берет добычу. Три — возвращается домой.
— Всего-то! — разочаровался Тим Хар. — Обыкновенный свисток!
— Ничего себе, обыкновенный! — Авант отнял у шерифа это страшное оружие. — Конфискация, — объяснил он. — А Орландо никак не может нас отсюда вызволить?
— Из-под воды? — Базиль засмеялся и стал щупать, высохли ли его охотничьи сапоги-бродни. — Эй, лазутчик Мамани! Если писатель взлетел, то скоро окажется среди нас. Орландо сейчас летает в двухсвистковом режиме.
Авант стоял около меня и довольно сухо разглядывал шерифа, о чем-то думая.
— Послушайте, Базиль, но как заключенные попадали отсюда на сушу? — спросил он. — Крокодил что, выползал на берег, открывал пасть, и к ней подгоняли фургон? Как все это происходило технически?
Шериф начал натягивать сапоги.
— Не знаю, — прошипел он, — не знаю, как он управляется изнутри. Знал бы, ноги моей здесь не было бы!
— А групповые побеги? — вмешался я. — Ведь каким-то образом из крокодила можно
— Ну и бегите, раз можно, — резонно ответил шериф, взял сапоги под мышку и ушел в темный конец автономной подводной тюрьмы свободного поиска, где он чувствовал себя как дома.
— Полный штиль! — сказал Тим Хар и вдруг взялся отбивать корабельную чечетку босыми мозолистыми ногами. — Эх, жаль, Гарри нет, мы бы с ним сплясали!
Потом Тим позвал Зыряна и Португальца, и они, что-то замышляя на ходу, удалились в носовую часть крокодила.
Судя по всему, озеро было действительно велико, как и говорил Як. Кайман медленно набирал скорость и давал уже узла четыре. Часть лампочек погасла, остальные едва тлели, создавая зловещий зеленоватый полумрак, в котором наши лица не внушили бы стороннему наблюдателю особого доверия. Дышать становилось труднее, а от давления уже шумело в ушах. Я расседлал и привязал Проспекта к лавке, сел возле Аванта и рассказал ему наши злоключения начиная с похищения сундука и кончая «москитусом». Кое-что Авант уже знал от Роберта. Сам попугай чувствовал себя неважно: нахохленный, он дремал у Аванта на плече, изредка открывая то один глаз, то другой.
Я умолчал о главном — о том, что над нами, в одной из бухточек озера Ит, стоит дом, где живет Мэри-Джейн. Не хотелось раньше времени обнадеживать Аванта.
— Что с Робертом? — спросил я вполголоса. — На нем лица нет. Он не болен?
Авант взглянул на попугая, погладил его перышки.
— Сэр Роберт очень переживает за брата. Ведь они встретились и вновь расстались. А Гарри очень плох. Знаете, где он сейчас?
— Где же?
— В Плантагоре. Стоит там с протянутой лапой и твердит: «Дай, дай пятерку!» Случай с подарком ко дню рождения сильно его подкосил. Теперь Гарри считает, что должен накопить пятерку и непременно вернуть ее Самсонайту, понимаете? С этой идеей он и улетел просить милостыню. Сказал, что появится только после того, как отдаст долг Самсонайту. Тим Хар обо всем этом, понятно, не знает.
— Но Самсонайт очень далеко, — вполголоса сказал я. — Он на полпути к Коктебелю, и Гарри его не найти.
— Судя по рассказам Роберта, мы плохо знаем Гарри, — ответил Авант. — Он найдет Самсонайта, где бы тот ни был. И вернет ему пятерку, не сомневайтесь… Но куда мчит эта автономная тюрьма, Бормалин? Как считаете, она знает, куда плывет? Или находится в свободном поиске?
Тут можно было только пожать плечами.
— Попробую воспользоваться случаем и вздремнуть, — зевнул Авант и стал устраиваться на лавке, стараясь не потревожить попугая. — А вон и ваши друзья возвращаются.
Ругаясь на чем свет стоит, появились Тим Хар, Зырян и Португалец, швырнули на пол длинную металлическую болванку и коротко рассказали:
— Пробовали ему зубы выбить — бесполезно. Потом стали стену крушить — тот же результат. Сделано прочно.
Да! Глупее и безвыходнее ситуации трудно себе представить. Я забрался с ногами на лавку и стал искать выход из положения, принимая во внимание все или почти все. Я думал во всю свою голову, думал и думал, и через пятнадцать минут прошептал не слишком громко: