Приключения Джейкоба Фейтфула
Шрифт:
— Почему, сэр? — спросила Мэри.
— Потому, дитя… Нет, я не могу сказать тебе; только не забывай моего предупреждения. Я с нежностью даю его тебе. Будь счастлива, Мэри, будь счастлива. Я больше не приду сюда.
— Сэр, простите меня. Это будет для меня уроком.
— Да, девушка, это будет предупреждением для нас обоих. Благослови тебя Бог.
Я услышал, что Мэри поцеловала его, и вскоре шаги Домине застучали по лестнице. Не желая встречаться с ним, я завернул за угол и прошел к реке, обдумывая то, что случилось.
Весна быстро наступала; стояла восхитительная погода. То и дело показывались целые флотилии
Одним из моих лучших нанимателей был молодой человек, актер, который, как и член парламента, повторял свои «роли» в лодке. Это был живой, шумный малый, полный юмора, совершенно не заботившийся о том, что подумают посторонние. Для всех пассажиров других лодок у него находились шутка или смешное словцо, и он поднимался и кричал, за это его часто считали сумасшедшим. Мы были с ним в очень хороших отношениях, и я больше всего любил, когда он нанимал меня: это служило началом веселья. При первой встрече с ним я счел его безумцем, потому что театральная фразеология была совершенно неизвестна мне.
— Лодку, сэр? — спросил я, когда он подошел к плоту.
— «Мои дела влекут меня домой! Иди, я за тобой! » — крикнул он, прыгая в ялик.
Я отчалил.
— Вниз, сэр?
— Вниз, — ответил он, указывая пальцем по направлению течения, и, точно толкая во что-то, прибавил:
Вниз, вниз, и в самый ад. О, я пошлю тебя туда…
— Благодарю вас, сэр, но я лучше хотел бы остаться на земле.
Мы прошли под мостом и теперь быстро неслись по реке. Актер снова начал декламировать, но вдруг остановился, заметив баржу угольщика; на ней гребли два гребца, черные, как трубочисты, а на корме виднелись три женщины. Баржа скоро поравнялась с нашим яликом.
— Вот настоящий денди, — сказала одна из женщин в старой соломенной шляпе с очень грязными лентами, и она со смехом указала на актера.
— Вы обо мне, красавица? Я вас не знаю. «В Эффесе пробыл я лишь два часа», — произнес актер.
— Да это сумасшедший, — сказала ее подруга. — Закройте глотку, — прибавила она сердито.
И фрейлины твои подобны все наядам. Морские девушки они, — декламировал артист, размахивая рукой.
— Да я разобью ему голову веслом, если он не перестанет, — сказал один из гребцов.
С галеры несся тонкий аромат, И видел я чудесную красотку, что повстречалась мне на улице тогда… — продолжал мой спутник.
— Лжешь ты, желтолицый. Никогда я не шатаюсь по улицам без дела! — закричала женщина в шляпке. — Я замужняя. Джек, неужели ты не заставишь его замолчать?
— Полно, Сэл, он славный молодой человек, — заметила ее подруга.
— Ну, помолчите, сердечный, — прервал дальнейшую декламацию угольщик, — не то ваш язык не доведет вас до добра. Поверни-ка к ялику, Билл, и окунем его.
— Друг мой, — сказал актер, обращаясь ко мне:
Не дай сему нечистому творенью стать между мной И благородством духа.
Хотя я не понял его слов, но отлично угадал, чего он хочет. Я приналег на весла, отвел ялик к берегу и опередил баржу. Увидев это, угольщики по совету женщин, которые стояли, размахивая шляпами, пустились за нами в погоню; мой спутник, по-видимому,
— Клянусь двуликим Янусом note 28 , — сказал актер, оборачиваясь, — странные бывают люди. А теперь, — прибавил он, обращаясь ко мне, — скажите, как ваше имя, сэр? Какое положение занимаете вы в обществе и откуда вы?
Note28
Янус — в древнеримской мифологии божество времени, всякого начала и конца, входов и выходов. Изображался с двумя лицами, обращенными в разные стороны.
Все, что произошло, показалось мне забавным, и я ответил:
— Мое имя Джейкоб, я перевозчик и родился на реке.
— Я вижу, что ты способный малый, но скажи мне, «понимаешь ли ты, что твой корабль несет уроженца пустынь Богемии?»
— Вы высадитесь подле Вестминстера, сэр?
— «Нет, я стремлюсь к приюту черных братьев. О, низок злата раб»… Однако, скажите, сколько вам надо заплатить? Довольно этого?
— Да, сэр, благодарю.
Ялик остановился подле пристани.
— До свидания, Джейкоб, мы опять увидимся, — сказал актер и побежал по лестнице, шагая через три ступени.
Впоследствии я узнал, что его фамилия была Тинфойл, что он был второстепенный актер и большею частью играл в театре Сенного Рынка. Когда мы познакомились с ним больше, он стал давать мне даровые билеты на спектакли.
ГЛАВА XXVII
Раз утром Тинфойл пришел на пристань, и я ждал, что он по обыкновению отправится вниз по реке. Я подбежал к моему ялику и подвел его к плоту.
— Нет, Джейкоб, нет. Сегодня твое судно не понесет Цезаря с его судьбой. У меня есть для вас приглашение.
— Благодарю вас, сэр. Какая идет пьеса?
— Не пьеса, нет; я надеюсь, это будет фарс, во всяком случае, пока все не окончится. Устраивается пикник на одном из маленьких островков близ Кью; будут только театральные. Если ялики опрокинутся, театр Сенного Рынка закроется, так как погибнут его лучшие актеры. Вот что, Джейкоб, нам нужны три ялика, и я предоставляю вам привести два остальные, понятно, с гребцами. Завтра ровно в девять часов утра вы должны быть подле Уайтхоллского спуска, и, полагаю, дамы заставят вас прождать не больше двух часов, ведь для них это не много.
Тинфойл поговорил со мной о вознаграждении и ушел, а я стал раздумывать, кого бы пригласить с собой из моих собратьев-лодочников и не должен ли я предложить старому Степлтону сесть на второе весло в моем ялике, но вдруг услышал голос, которого никогда не мог забыть:
Жизнь блестит, как солнца луч, Солнце всходит из-за туч.
— Держи ниже, Том; хорошо, мошенник!
Туча скоро пронесется,
Луч сверкнет, и свет польется…
— Гляди, вон и Джейкоб, Том! — закричал старый инвалид в ту минуту, когда баржа со спущенной мачтой показалась из-под пролета моста.