Приключения Джона Дэвиса
Шрифт:
— Кто это? — удивился сэр Эдуард, обернувшись в ту сторону.
— Я ваш камердинер, сэр.
— Тогда иди сюда.
Высокий молодец, облаченный в скромную, но со вкусом сшитую ливрею, тотчас показался на пороге.
— Кто взял тебя ко мне на службу? — поинтересовался сэр Эдуард.
— Мистер Сандерс.
— A-а! И что ты умеешь делать?
— Я умею брить, причесывать, чистить оружие — словом, все, что требуется для службы у столь благородного офицера, как ваша милость.
— И где же ты научился всем этим полезным вещам?
— У капитана Нельсона.
— Ты плавал с ним?
— Три года на борту «Борея».
— И
— Когда «Борей» был поставлен на прикол, капитан Нельсон удалился в графство Норфолк, а я вернулся в Ноттингем, где и женился.
— А твоя жена?
— Она тоже на службе у вашей милости.
— В чем состоят ее обязанности?
— Она отвечает за белье и птичий двор.
— А кто отвечает за погреб?
— С позволения вашей милости, мистер Сандерс счел это место слишком важным, чтобы распорядиться им в ваше отсутствие.
— Да этот мистер Сандерс просто клад! Слышишь, Том? Должность смотрителя погреба свободна.
— Надеюсь, — с некоторым беспокойством спросил Том, — это не оттого, что он пуст?
— Вы можете сами убедиться, сударь, — возразил камердинер.
— И с позволения командира я это сделаю! — вскричал Том.
Сэр Эдуард знаком разрешил ему выполнять эту ответственную миссию, и достойный матрос последовал за камердинером.
II
Опасения Тома были напрасны: часть замка, служившая в данную минуту объектом его тревожного любопытства, по степени проявленной заботы о нем не уступала остальным помещениям. Уже в первом же подвале Том оценил взглядом знатока, что погреб готовил человек незаурядного ума: бутылки поставили или уложили в зависимости от сорта и возраста вина; все они были наполнены согласно самым строгим правилам, а ярлыки с обозначением срока выдержки и местности изготовления, прибитые к палочкам, воткнутым в землю, являлись своего рода знаменами этих армейских батальонов, выстроенных в боевом порядке, что делало честь стратегическим познаниям достойного мистера Сандерса. Одобрительным ворчанием Том дал понять, сколь ценит он эту мудрую распорядительность, и, увидев, что во главе каждого сорта, словно одинокий часовой, выставлена одна бутылка в качестве образца, завладел тремя и поднялся с ними наверх.
Его командир сидел у окна в избранной им для себя комнате, выходящей на озеро, о котором мы уже упоминали. Вид этой жалкой лужицы, словно зеркало блестевшей в рамке зеленых лугов, снова пробудил в его душе прежние воспоминания и сожаления. Он обернулся на скрип отворившейся двери и, смутившись своих тяжелых раздумий и слез на глазах, привычно тряхнул головой и кашлянул, стараясь взять себя в руки и направить мысли по новому руслу. Том с первого же взгляда понял, какие чувства обуревают его командира, а сэр Эдуард, стыдясь обнаружить перед старым товарищем охватившую его печаль, заговорил нарочито веселым голосом:
— Ну что ж, Том? (Его оживление нимало не обмануло собеседника.) Кажется, старый товарищ, кампания была удачной и мы даже захватили пленных?
— Дело в том, командир, — ответил Том, — что осмотренные мной края изрядно заселены и запасов вам хватит надолго, чтобы пить за будущую честь старой Англии, после того как вы столько сделали ради ее былой чести.
Сэр Эдуард машинально взял протянутый ему стакан, проглотил, не ощущая вкуса, несколько капель превосходного бордо, достойного стола
— Думаю, Том, нам будет здесь неплохо, если только вообще моряку может быть хорошо на суше.
— Что до меня, — возразил Том, желая кажущимся безразличием подбодрить своего капитана, — то, пожалуй, не пройдет и недели, как я забуду про «Юнону».
— Ах, «Юнона» — прекрасный фрегат, друг мой! — со вздохом воскликнул сэр Эдуард. — На ходу легок, в маневре послушен, в бою непобедим. Но не будем больше говорить о ней… Впрочем, нет, будем, будем и говорить, и постоянно вспоминать, мой друг. Да, да, ведь «Юнону» всю целиком, от киля до брам-стеньги, строили у меня на глазах; она мое родное дитя, моя родная дочь… А сейчас она как будто за кого-то вышла замуж. Дай Господь, чтобы муж обращался с ней хорошо; если же с ней случится несчастье, утешения мне не найти. Давай пройдемся, Том.
И старый адмирал, уже не сдерживая своих чувств, взял Тома за руку и спустился по ступеням, ведущим в сад. То был образец прелестной парковой культуры, подаренной миру англичанами: цветочные куртины, древесные кущи, многочисленные аллеи. То там, то здесь в местах, выбранных со вкусом, были разбросаны какие-то постройки. Около одной из них сэр Эдуард заметил мистера Сандерса и двинулся в его сторону. Управляющий, увидев хозяина, пошел навстречу.
— Черт возьми, мистер Сандерс, — еще издали крикнул капитан фрегата «Юнона», — я очень рад видеть вас и выразить вам огромную признательность за заботу. Слово моряка, вы бесценный человек! (Мистер Сандерс поклонился.) Знал бы я, где вас найти, я не ждал бы так долго, чтобы сказать вам это.
— Я благодарен случаю, что привел сюда вашу милость, — ответил Сандерс, явно польщенный похвалой. — Я живу в этом доме, а сейчас жду, когда вы изволите выразить мне свою волю.
— Вам не нравится ваш дом, Сандерс?
— Напротив, ваша честь, я живу в нем уже сорок лет. Здесь умер мой отец, и здесь я родился. Впрочем, он, возможно, нужен вашей милости для чего-нибудь другого?
— Давайте сначала посмотрим дом, — сказал сэр Эдуард.
Мистер Сандерс, со шляпой в руках, почтительно проводил адмирала и Тома в свой коттедж. Он состоял из маленькой кухни, столовой, спальни и кабинета, где в безупречном порядке были расставлены папки с бумагами, касающимися Вильямс-Хауза. Все дышало такой чистотой и уютом, что этому могли бы позавидовать даже голландцы.
— Сколько вы получаете жалованья? — спросил сэр Эдуард.
— Сто гиней, ваша честь. Эту сумму назначил отец вашей милости моему отцу. Когда же мой отец умер, я, хотя мне было в ту пору всего двадцать пять лет, унаследовал его должность и его жалованье. Впрочем, если ваша честь считает, что эта сумма слишком велика, я готов удовольствоваться меньшей.
— Напротив, — возразил адмирал, — я ее удваиваю и предлагаю вам любое помещение в замке по вашему выбору.
— Прежде всего разрешите поблагодарить вашу честь, — ответил мистер Сандерс, снова поклонившись, — но позвольте заметить, что повышать мне жалованье нет нужды: я едва трачу половину того, что зарабатываю; я не женат, и у меня нет детей, чтобы оставить им накопленное состояние. Что же до перемены жилища… — нерешительно продолжал мистер Сандерс.