Приключения Фарго
Шрифт:
— В яблочко! А черточку под числом видите? Это знак минуса. Если «дюймы» опустить, а «минус» поднять, то получим… — Сэм что-то быстро накарябал в блокноте и показал страницу остальным.
— Блэйлок подсказывает нам, что размер первого квадрата составляет три дюйма!
Вскоре они поняли, что воссоздать спираль не так-то просто, не хватает знаний по математике — как-никак Блэйлок «чертил» ее на колоколе, имея богатый опыт в области
Краткое объяснение бывшего студента так заинтриговало Милхаупта, что, подхватив старый кожаный портфель, через два часа после звонка он уже примчался в особняк Фарго.
Сэм провел в кабинет низенького старичка лет семидесяти пяти, с бахромой седых волос вокруг лысой макушки. Тот огляделся по сторонам.
— Великолепно!
Все по очереди пожали профессору руку.
— Ну где же она? Где загадка? — нетерпеливо спросил он.
Не желая чересчур запутывать дело, Сэм ограничился историей о «Шенандоа», колоколе и касавшихся их сведениях из блэйлоковского журнала. Милхаупт задумчиво поджал губы, сам себе покивал и наконец высказался:
— Не могу не согласиться с вашими выводами, Сэм. Очень хорошо, что вы мне позвонили. Вы прекрасно успевали по математике, но вот топология… да, никогда не была вашим коньком. Будьте добры, принесите колокол, расчеты Фибоначчи, большой альбом и оставьте меня одного. Поборемся с мистером Блэйлоком… Посмотрим, что можно придумать.
Спустя полтора часа профессор вышел на связь через интерком.
— Алло?… Я готов, — раздался скрипучий голос.
Все вернулись в кабинет. На столе, среди россыпи циркулей, карандашей и рулеток, рядом с исписанным блокнотом, лежал чертеж.
Словно играя в «музыкальные стулья», они медленно брели вокруг стола. Наклоняли головы то так, то эдак… Все взгляды были устремлены на чертеж. Наконец Сэм сказал:
— Ну вы нас озадачили!
— Видите пометку в верхнем правом углу и нумерацию вдоль кривой?
— Видим.
— Это, разумеется, писал я. Однако то же самое вы найдете внутри колокола. Первая пометка, видимо, означает «верхний правый».
На лицах Фарго застыло удивление.
— А мы и не заметили! — растерянно проговорила Реми.
— Не расстраивайтесь. Они ведь крошечные. Без увеличительного стекла я бы тоже проглядел. Пометки, кстати, выбиты на самом краю устья.
— Пометки? — переспросила она. — Их много?
— Две. Есть второй чертеж, но уже без подписей. Они, собственно, идентичны. Когда я заметил две одинаковые пары букв, то предположил, что это ориентиры, точки отсчета двух спиралей. А почему их две… Наверное, ответ кроется в нерасшифрованной части стихотворения. Обратите внимание, рядом с крестиками стоят указатели — каждый соответствует
— Потрясающе! — воскликнул Сэм. — Сколько же на это нужно терпения.
Милхаупт с улыбкой потер руки:
— А теперь я бы с удовольствием взялся за стих мистера Блэйлока.
Сельма прочитала стихотворение вслух.
— Совершенно согласен с вашим объяснением первых двух строк! — одобрительно кивнул профессор. — А что касается остальных… Есть у меня кое-какие догадки. До чего же абстрактное мышление у этого парня! Для математика — просто удивительно!
— Да уж, тот еще оригинал, — подтвердил Фарго. — К тому же у него, кажется, крыша поехала…
— Понятно. Это многое объясняет. Итак, третья строка — «Сверху видно, разбита земля на квадраты». По-моему, речь о спиралях — если смотреть на них сверху. На такую мысль наводят пометки внутри колокола. Согласны?
Все дружно кивнули.
— Четвертая строка — «Две стрелы полуночных на четверти день рассекут» — уже сложнее. Но поскольку мы уверены, что смотреть нужно сверху, «стрелы полуночные» могут означать стрелки часов, указывающие на цифру двенадцать. «На четверти день рассекут» — значит, Блэйлок поделил «циферблат» на четыре секции: двенадцать, три, шесть и девять. Таким образом, слова «Gyrare раз, gyrare дважды», вероятно, намекают, что первую спираль следует повернуть на «три часа», а вторую — на «шесть часов».
Милхаупт продемонстрировал свою мысль, повернув оба чертежа: конец верхней спирали указывал теперь вправо, конец другой — вниз.
— Есть какие-нибудь соображения? — Профессор обвел слушателей выжидающим взглядом.
Никто не ответил.
— Вот и у меня нет, — развел он руками. — Что там с последней строкой?
Сельма зачитала:
— «Слова Древних — слова отца Альгаризмо».
— По поводу первой части, — начала Реми, — у нас есть догадки, на что намекал Блэйлок.
— Вы об ацтекских символах внутри колокола? — точно Чеширский кот, расплылся в улыбке профессор. — Понятия не имею, как они переводятся. Но вы, похоже, знаете?
— Знаем, — ответил Сэм. — Символы взяты из ацтекского календаря, соответствуют тринадцати месяцам.
— Мистер Блэйлок увлекался ацтекской культурой?
— «Увлекался» — мягко сказано, — усмехнулась Реми.
— На «отце Альгаризмо» мы, признаться, застряли, — сокрушенно вздохнул Фарго.
— Могу вас обрадовать. Не зря я, выходит, интересовался столь малоизученной наукой, как история математики! Нет никакого отца Альгаризмо. Очередная уловка мистера Блэйлока! «Альгаризмо» — это производное от слова «алгоритм», только по-португальски означает слово «цифра».
— Если перевести целиком, получается: «Слова ацтеков в сочетании с цифрами», — подвела итог Реми. — Сэм, ты у нас знатный шифровальщик. Ничего в голову не приходит?
Фарго кивнул.
— Может быть… Вроде припоминаю испещренную точками страницу в журнале. Никакого текста, одни точки. Или померещилось?
— Нет-нет! Я тоже ее помню, — встрепенулась Венди. — Сейчас найду.
Девушка убежала в архив.
— Ага! Вижу, заработали шестеренки, — улыбнулась Реми мужу. — Что скажешь?