Приключения Фыси
Шрифт:
— Девица ещё меня поучать будет! — надулся Щелкун. — Никакого уважения! Это ваше молодёжное дело — ночами не спать, а я тут тридцать лет работаю, меня это не касается!
— Как интересно, — хмыкнул Йоргол. — Тридцать лет назад на Муданге полиции не было. А по рабочей инструкции ваша должность освобождения от ночных дежурств не даёт.
Щелкун возмущённо глянул на него вдоль носа.
— И что ж ты за начальник, который отца на каторгу обрекает? Я жизнь прожил! Тебе бы у меня уму-разуму поучиться, а не ехидничать тут!
— А если вы не пригодны к работе, — не моргнув глазом, продолжил Йоргол, — так Император для государственных служащих
— Дознаватель-хон, — подал голос до сих пор молчащий Дротик. — Может, надо её поискать? Мало ли что…
Йоргол почесал подбородок. Поискать-то, пожалуй, надо. Хорошо, если кошка просто забыла счёт времени, увлеклась чем-то. А если, скажем, взрослого пострадавшего нашла или ещё труп? И потом, после истории с тухлыми индюками Йоргол немного переживал за неё. Город всё же был настроен скорее воинственно. Привыкли за века безвластия, что законы — это условность, м-да. Вот только где искать-то? Мало ли, куда её понесло…
— А может, старый кот из леса согласится помочь? — предложила Луковка.
В наступившей тишине Хлыщ гулко сглотнул.
— Ну, — выдохнул Йоргол, — наверное, можно попробовать его попросить. В столицу я с ним ездил, он так ничего дедок.
Чего Йоргол не сказал вслух, это того, что одно дело посидеть с котом в человеческом транспорте, и совсем другое — припереться к нему в лес.
— Я схожу! — объявил Хлыщ, белый, как полотно.
— И-или я, — тихонько выдавил Дротик. Йоргол поморщился. Парень очень переживал, что из-за его страха перед демоницей они упустили преступника, и пытался теперь как-нибудь реабилитироваться, но в лес его отправлять точно не стоило.
— Да я могу, вообще-то, — почти спокойно заявила Луковка. Вот тоже лезет, кому-то что-то доказывает. У неё должность вообще не предполагает полевую работу и никакой опасности.
— Порвёт он вас, — проскрипел Щелкун, собираясь на выход. — И будет прав! Ещё мы шкурами ради чудищ не рисковали! Сбежала она как есть, и искать нечего. А у меня рабочий день закончился.
— Я сам схожу, — решил Йоргол, игнорируя вредного старикашку. — Хлыщ, ты дежурный.
Фыся очнулась в сыром подвале. Пахло крысами и овином, но ничего живого вокруг не бегало. Не сразу сообразив, что к чему, она попыталась встать и отряхнуться, но обнаружила, что на шее и всех конечностях у неё металлические кольца, а к ним привешены цепи, которые сразу загремели, стоило ей пошевелиться. Фыся замерла и очень осторожно попыталась понять, далеко ли эти цепи тянутся. Оказалось, к скобам, вбитым в каменную стену. Фыся за последнее время перевидала городских подвалов, и стены там везде были такие же, как в домах: обмазанные глиной или обитые деревом. Может, под этим и камень скрывался, но здесь его зачем-то выставили наружу.
Фыся попыталась подёргать за цепь — тщетно. Зрелый кот, наверное, мог бы разогнуть звенья, а вот в камне железка сидела так плотно, словно прошивала пару кварталов. Тогда Фыся осторожно попробовала превратиться — лапы мягче, чем человеческие руки, их можно просунуть в маленькое кольцо. Оказалось, однако, что в запястье Фысина лапа толще её человеческой руки, так что кольцо больно сдавило. Уменьшиться в кошачьей форме Фыся не могла: управлять размером тела научались к первой сотне лет. Голова в шейное кольцо вообще никак не проходила.
Намаявшись с цепями, Фыся прилегла передохнуть. В подвале было кромешно темно. Фыся разинула пасть и попищала так тонко, как
Желание отдыхать тут же пропало. До сих пор Фыся думала, что её поймали по ошибке, и, как только Булочку вернут отцу, он поймёт, что случилось, и всё объяснит. Ну на худой конец сгоняет за начальником. А выходило, она попала к преступнику? Дом не пах, как пустующий. Там, наверху, было хозяйство. А ящики были мокрые — не сырые, как всё в подвале, а именно мокрые. Похоже, что их принесли сюда под дождём. Может, после того, как вскрылась история с хранением вина в чужих подвалах, преступнику пришлось то, что не нашли, перепрятать к себе?
Тут наверху послышались шаги, и Фыся неожиданно для себя принялась молиться Мангусту. А что делать? Она тут на привязи, как в капкане, да ещё и видела контрабанду! Фермер ей теперь не поможет! Живо вспомнился покойник под крыльцом. Его только по запаху через несколько дней нашли. А кто найдёт Фысю, если кроме неё в отделении нюхастых нет? Кошка заметалась.
Однако, когда люк на потолке открылся, в него спрыгнул начальник с походной лампой. Фыся на радостях человеческую речь забыла и выдала своему спасителю долгий, пронзительный мяв.
— Вижу, вижу! — замахал руками он. — Подожди, на тебе такие кандалы, я так не сниму. Да уймись ты, не бегай, дай посмотреть! Эй, Дротик! — крикнул он в люк. — Поищи там разводной ключ, тут на болтах всё!
— Тут бутылки! — выпалила Фыся, немного вернувшись в разум, пока начальник ждал инструмент. — Те самые!
Начальник огляделся и поднял лампу повыше. Ящиков вдоль стены оказалось аж три ряда.
— Ха, — подбоченился он. — Вот и попался, голубчик! Не просто так он вызвался от тебя избавиться! Ну что ж, тем хуже для него!
— А его поймали? — уточнила Фыся, которая даже не понимала, о ком начальник говорил.
— Увидишь сейчас, — кровожадно улыбнулся он.
Наконец Дротик спустил сверху ключ, и вскоре Фыся освободилась от цепей. Парень слез в подвал щёлкать телефоном улики, но Фысю тут было не удержать, она успела нанюхаться на подробный отчёт.
Вылетев на улицу, она чуть не врезалась головой в огромный мохнатый бок. Задрав голову, Фыся увидела Деда-Чеснока, высящегося посреди улицы вровень с самыми высокими домами. Под гигантской лапой у него к земле был прижат распластанный человек.
Глава 22
Поцарапанные
На самом деле Дед-Чеснок преступника не поцарапал, только пожамкал немного, и начальник уже вслух сознавался, что стоило бы поменьше церемониться.
— Молчит, зараза! — прорычал он, вернувшись из крыла отделения, где были камеры для заключённых.
Фыся, закутанная в три одеяла, сидела в кухне у печки и уминала одну за другой полоски пресной вяленой говядины. Где начальник их брал, она не знала, но вкусные они были такие, что Мангусту на ужин подать не грех. Дед-Чеснок тоже попробовал. В человеческом обличье он компактно разместился в старом кресле и теперь млел в тепле, прикрыв глаза и мурча на всю кухню. Даже рык начальника не вывел его из этого блаженного состояния.