Приключения Гекльберри Финна [Издание 1942 г.]
Шрифт:
— Куда же ты теперь бежишь сломя голову? Тётка ужасно беспокоится.
— Нечего ей беспокоиться, — проговорил я, — мы целы и невредимы. Побежали было вслед за людьми и собаками, но не догнали их и заблудились. Нам показалось, будто они на воде, мы достали лодку и пустились за ними, переправились на тот берег, но никого не нашли. Потом мы долго сновали взад и вперёд вдоль берега, наконец измучились и выбились из сил, привязали лодку, а сами улеглись спать и проснулись всего с час тому назад. А теперь приплыли сюда узнать, какие новости. Сид побежал на почту — не услышит ли там чего, а я пошёл раздобыть чего-нибудь поесть. Скоро мы будем дома.
Вот мы и пошли с дядей Сайласом на почту за «Сидом», но, как я и подозревал, его
Я никак не мог уговорить его, чтобы он оставил меня ждать Сида. «Пустяки, — сказал он, — пойдём со мной, надо успокоить тётю Салли».
Когда мы пришли домой, тётя Салли до того обрадовалась мне, что смеялась и плакала от восторга, обнимала меня и в то же время легонько пошлёпала по своему обыкновению (я это ни в грош не ставил), обещаясь, что и Сиду достанется, когда он вернётся.
Дом был полон фермерами и их жёнами, собравшимися к обеду, — такой болтовни я отроду не слыхивал! Старуха миссис Хочкисс тараторила пуще всех, язык её не умолкал ни на минуту.
— Ну, сестрица Фелпс, — говорила она, — я осмотрела этот сарай во всех закоулках и пришла к убеждению, что негр был сумасшедший. Так я и сказала сестрице Дамрелл, — не правда ли, сестрица Дамрелл? Он, говорю, сумасшедший. Все слыхали: помешанный, говорю, да и только, по всему видно. Взгляните на этот жёрнов, говорю. Станет ли человек в здравом уме выдалбливать подобные нелепости на камне? Что тут разбилось его сердце… что здесь он протомился тридцать семь лет… что он побочный сын какого-то Людовика, и тому подобный вздор! Просто помешанный! Я сейчас же это сказала, и теперь говорю то же самое.
— А взгляните вы на эту лестницу из тряпок, сестрица Хочкисс! — подхватила старая мисс Дамрелл. — Зачем она ему понадобилась, скажите на милость?
— Вот это самое я уже раньше говорила сестрице Эттербек. Спросите её, она сама вам скажет. Взгляните на эту тряпичную лестницу! Да, говорю, взгляните, на что она ему нужна?
— Нет, вы мне вот что объясните: каким манером попал туда этот жёрнов? Кто сделал этот подкоп, кто?
— Мои собственные слова, братец Пенрод! Я только что говорю, — передайте мне сахарницу, пожалуйста, — я говорю сестрице Дёнлэп: и как это их угораздило втащить туда жёрнов? И без всякой подмоги! Вот ведь какие дела! Нет, говорю, тут нечисто: подмога была, да и немалая. По крайности целая дюжина людей помогала. Нет, я спустила бы шкуру со всех негров по очереди, а уж разведала бы, кто это начудил, тем более…
— Вы говорите: дюжина? Какое, да их тут было человек сорок по меньшей мере! Вы посмотрите на эти пилы, сделанные из ножей, и на все прочие выдумки, — с каким терпением всё это сработано! Посмотрите на распиленную ножку кровати — да ведь тут целая неделя работы на шестерых! Посмотрите на это чучело, набитое соломой и оставленное на постели, посмотрите на…
— Вот, вот, братец Гайтауер! Точь-в-точь то же самое я говорила братцу Фелпсу, он сам может подтвердить. Как вам это покажется, говорю, сестрица Хочкисс? Вы только подумайте, братец Фелпс! Ножка кровати распилена, да ведь как хитро! Я полагаю, не сама же она отпилилась, кто-нибудь отпилил её! Я говорила сестрице Дёнлэп…
— Чёрт возьми, да ведь тут, должно быть, весь сарай полон был негров каждую ночь в продолжение целой недели, чтобы натворить таких чудес, сестрица Фелпс! Полюбуйтесь на эту сорочку — каждый дюйм испещрён хитрыми африканскими письменами, начертанными кровью! Тут, должно быть, потрудилась целая орава чернокожих! Ей-богу, я не пожалел бы двух долларов, лишь бы кто-нибудь прочёл мне эти каракули. А уж что касается негров, которые всё это напроказили, я бы прямо взял да и порол их, покуда…
— Ещё бы ему не помогали, братец Марплс! Побыли
— В самом деле, неслыханно!
— Оказия, да и только!
— Домашние воры, и вместе с тем…
— Помилуй бог, да я бы побоялся жить в таком доме!
— А нам-то каково было! Представьте, сестрица Риджвей, я чуть не померла со страху: и спать ложиться боюсь, и вставать боюсь, и сидеть боюсь — просто наказанье! А уж прошлую ночь, вы и вообразить себе не можете, в какой я была тревоге! Боялась, чтобы они, чего доброго, не украли кого-нибудь из домашних! До того я дошла, что уж почти рассудок потеряла. Теперь-то, днём, это кажется глупостью, но, представьте себе, я думаю: там, наверху, спят мои бедные мальчики, одни в отдалённой комнате, и такой меня страх разобрал, что я пошла да и заперла их на ключ, ей-богу! И всякий бы это сделал на моём месте. Знаете, когда человек напуган, то чем дальше, тем хуже, в голове у вас всё перепутается, и вы начнёте говорить несообразности. Бедные мальчики — подумалось мне — наверху одни, дверь не заперта и…
В эту минуту глаза тёти Салли встретились с моими — я вскочил и пошёл прогуляться. Во время прогулки мне пришло в голову, что можно будет придумать очень ловкое объяснение, почему нас не оказалось поутру в нашей комнате. Так я и сделал. Но далеко уходить я не посмел, а то тётя послала бы разыскивать меня.
К вечеру, когда все гости разошлись, я пришёл к ней и рассказал, что шум и выстрелы разбудили меня и «Сида», но дверь оказалась запертой, а нам захотелось посмотреть на всю эту суету. Вот мы и спустились по громоотводу, оба ушиблись маленько, и теперь уже никогда не станем больше пробовать лазить из окна. Затем я передал ей всё, что раньше говорил дяде Сайласу.
Она отвечала, что готова простить нас, что теперь всё хорошо, а от мальчишек ничего путного нельзя ожидать: все они такие шалуны и проказники! И то ещё хорошо, что мы живы-здоровы, и за это она должна благодарить бога! Она поцеловала меня, погладила по голове и впала в унылую задумчивость. Вдруг она вскочила и начала приговаривать:
— Господи, уж почти ночь, а Сид ещё не вернулся! Не случилось ли чего недоброго с мальчиком?
Я воспользовался случаем, чтобы удрать.
— Позвольте, тётя, я сбегаю за ним в город…
— Нет, не надо, — остановила она меня. — Сиди дома; довольно и того, что пропадает один. Если его здесь не будет к ужину, дядя сам пойдёт его отыскивать.
Конечно, он не пришёл, и вот тотчас же после ужина дядя отправился на розыски.
Вернулся он часам к десяти в лёгком беспокойстве: не мог найти и следов Тома. Тётя Салли всполошилась не на шутку, но дядя уверял, что это пустяки, мальчишки всегда таковы, и мы увидим шалуна завтра же утром здоровым и невредимым. Она и успокоилась. Но всё-таки объявила нам, что посидит ещё немного, поджидая беглеца, и не будет тушить огонь.