Приключения Гугуцэ
Шрифт:
С тех пор на охоту и с охоты они всегда ходили так: впереди охотник, за ним Гугуцэ, а следом собака. Все в селе привыкли видеть эту картину. Один остряк даже придумал Гугуцэ кличку - Охотничий Хвостик.
– А я говорю, не спеши обзывать человека, - возразил на это другой крестьянин.
– Можешь звать меня не Леонтием, а кем хочешь, если Гугуцэ в один прекрасный день сам не появится с охотничьим ружьём за спиной!
Так бы оно, наверное, и было. Но однажды, бегая за подстреленной уткой, мальчик поранил себе ногу. Хромая, брёл он в
В ту ночь мальчик спал скверно, то и дело вскакивал во сне и крякал, как дикая утка.
А когда на следующий день они снова отправились на охоту, охотник не сумел попасть в утку, которую и палкой можно было сшибить. Птица показала ему хвост, шлёп-шлёп крыльями и улетела в Африку. Гугуцэ помахал ей рукой на прощание. Охотник так рассердился на это, что чуть было не потребовал назад свой подарок - то самое утиное яйцо.
С тех пор Гугуцэ ходил на озеро уже не с ним, а с двумя своими приятелями. Они приходили туда раньше охотника и разговаривали с дикими утками. И утки вдруг поумнели. То ли они стали раньше замечать охотника, то ли охотник замечал их позже, чем надо, но удача вдруг ушла от него. Как ни выстрелит, так промажет.
Теперь, услышав выстрел на озере, жена охотника больше не разводила огонь в печи: знала, что муж опять промахнулся. И охотник, не видя над трубой шапки дыма, ворчал:
– Ну и пусть себе зимуют в жарких странах! Больше дров на зиму останется.
С озера охотник шёл мимо трёх холмов. При этом один холм почему-то фыркал, другой хихикал, а третий шептал: "Тсс! Тише вы!" - и негромко свистел.
Домой охотник возвращался задворками, чтобы никто в селе его не видел. Зато все видели, как в село входит Гугуцэ с двумя приятелями. А за ними, виляя хвостом, бежит охотничья собака.
ПОГРАНИЧНИК
Услышал Гугуцэ, как люди путешествуют по свету, и решил, что это занятие как раз для него.
Он гостил у дяди в Кишинёве. Там был глобус. Гугуцэ принялся его вертеть, чтобы выбрать подходящий маршрут. А потом начал тормошить дядю. Дядино село на краю земли, у самой границы, и дядя там не показывался лет двадцать.
– Сходи туда пешком!
– просит его Гугуцэ.
– За это люди тебе простят, что так давно не был. А у меня есть одно секретное дело на границе.
Как-то утром дядя вскочил с постели: и правда, почему бы не сходить?
Мальчику только ремень подтянуть, и он готов в любую дорогу. А дядя долго пихал в мешок продукты, котелок, подушку и ещё много чего. Гугуцэ начал уже бояться, что дядя и его самого запихнёт в мешок. Теперь вот пролезь в дверь с таким мешком. Хорошо, что Гугуцэ протолкнул дядю, иначе он бы застрял.
Сонная тётя помахала им из окон третьего
Четыре ноги, две больших и две маленьких, прошли Рышкановский лес и двинулись по долине к селу Грэтиешты.
Вдруг, откуда ни возьмись, над ними появился вертолёт. Пилот, конечно, увидел, как вдоль кукурузного поля вышагивает здоровенный мешок. Наверное, он уже потирает руки: мол, попался голубчик!
– и спускает верёвку с крючком, чтобы подцепить мешок.
"Эге, да под ним кто-то есть. Чего доброго, заставит, чтобы я его до дому довёз". И вертолёт - тррр!
– скрывается за холмом.
Идёт дядя и то и дело косится на мальчика, надеясь, что у Гугуцэ вот-вот заболят ноги и можно будет сесть на поезд или на подводу. Но мальчик взбирается в гору, как молодой олень. Отыскал даже палку с рогулькой - поддерживать мешок, чтобы дядя отдыхал стоя.
Входят в село. Что творится с крестьянскими ребятишками! Все до одного бегут к воротам поглазеть на путешественников.
Ночевали у одного крестьянина: мягкие диваны, белоснежные простыни. Дядя всю ночь глаз не сомкнул. Наверное, стыдно было, что шёл сюда со своей подушкой.
На другой день он отвязал от мешка примус, размахнулся и запустил его в овраг. Подушку он ещё в селе положил на завалинку. Теперь Гугуцэ стало казаться, что рядом с ним шагает крестьянин из его села Трое Козлят.
Правда, заметив у дороги голубенькую шапочку чабреца, дядя почему-то снял перед цветком шляпу, как перед человеком.
– Умел бы я кисть держать в руках, - говорит дядя, - я бы нарисовал, как пахнет трава.
Солнце на закате казалось большущей клубничиной, которая вот-вот спустится в лес на Онештском холме. Дядя пел во весь голос:
Лес зелёный, вырастай,
Только дому место дай!
Гугуцэ слушал песню, а ноздри ему щекотал очень вкусный ветерок. Вот и нос пригодился в пути: с его помощью нашли бахчу. У шалаша ни души. Оказалось, там дыни: целое стадо, и жёлтые-прежёлтые, так бы вот и сел среди них и остался бы тут на всю жизнь. Если бы, конечно, не секретное дело, которое ожидало Гугуцэ в дядином селе на границе.
В ту ночь они с дядей сторожили бахчу, а на заре были уже далеко. Брюки у них вымокли от росы.
Смотрят, навстречу идёт крестьянин:
– Куда, люди добрые?
– К границе.
– А-а! Вам нужна машина!
Крестьянин указал, между какими холмами проходит шоссе.
– Нет, нам бы прямиком, на своих двоих.
Крестьянин пожимает плечами:
– К границе? Своими ногами? Неслыханное дело! Это когда-то туда ходили пешком.
– Тут он понимающе улыбается и начинает шарить по карманам: - Небось, мыши карман прогрызли? Так бы прямо и сказали!
Дядя достаёт деньги, показывает их. Крестьянин мерит взглядом путешественников, а они уже вошли в чащу подсолнухов. Шли, шли по ней, пока к вечеру не добрались до Цибирики.