Приключения Гугуцэ
Шрифт:
Лукерия несёт калач величиной с колесо:
– Мой Ион умер в том голодном году. Покажи ему этот калач. А то ведь на его поминках нечем было людей угостить. Зато сейчас смотри, сколько зерна повёз Георге на мельницу, - тебя-то уж мы совсем по-другому помянем!
А снег всё валит и валит. Кажется, ещё раз идёт весь тот снег, какой дедушка видел за свою жизнь.
Гугуцэ, конечно, возле дедушки. Что теперь можно для него сделать! Разве что ходить с непокрытой головой.
– Надень
– Душа моя пока ещё на земле, не на небе.
Гугуцэ выходит на улицу. Над трубами домов туча тянет и тянет своё белое брюхо. И у мальчика замирает сердце: "Замёрзнет дедушкина душа, пока до неба доберётся".
Гугуцэ лезет на чердак, поближе к небу, молит солнце выглянуть из-за тучи, зовёт его всё громче. Но солнце не слышит. А снег всё валит и валит...
И тут мальчика охватывает обида на всех. Зачем они идут прощаться? Зачем зажигают свечи? Как это можно, чтобы умер дедушка?! Он прокрался домой, собрал все свечи и спрятал их на чердаке.
Уже спустились сумерки, когда в дом вдруг влетела жена того самого соседа, который взялся поехать на мельницу.
– Тётушка Оля! А, тётушка!
– женщина была очень встревожена. Лошади только что вернулись одни. Мешки все в санях, а пшеница не смолота! И Георгия нет!
– Ох-ох-ох!- причитает бабушка.
– И небо-то всё закрыло, и на земле-то не поймёшь что творится...
Когда Георгий вернулся, он пыхтел как паровоз. Слыханное ли дело, чтобы с мельницы, с другого конца села, лошади взяли да и вернулись домой!
– Конечно, - говорит Георге, - как может работать мельница в такую погоду? Но дело-то у меня знаешь какое! Пришлось оставить гружёные сани у ворот мельницы и бежать за мельником. Возвращаюсь - глядь, ни тебе лошадей, ни тебе саней...
А дедушка, услышав историю про мешки, которые сами вернулись с мельницы, вдруг очнулся и подал голос:
– Выходит, ещё не время думать о моих поминках, не все свои дни я прожил...
К вечеру он попросил солёный огурец, потом задремал. А когда проснулся, в каждом глазу у него сияло по солнышку.
– Не иначе как тот огурец посадил меня на доброго коня, повеселел дедушка. На другой день он совсем разговорился.
– Всё! Опять я по эту сторону моста, - сказал он утром бабушке. А где же Гугуцэ?
– В школе, где ж ему быть, - дрожащим голосом отвечает бабушка и отводит в сторону глаза, чтобы дед ни о чём не догадался. Гугуцэ, бедненький, со вчерашнего дня в Бельцах, в больнице, и вряд ли выберется оттуда живым. Мать, говорят, не отходит от его кровати. А отец поехал в больницу на бульдозере - снегу в Бельцах ещё больше, чем в Трёх Козлятах.
– Вот что значит - ходить с непокрытой головой, - говорит сосед.
– Постой, а почему его нашли
– Гугуцэ!
– просит мать.
– Ты хоть мне что-нибудь скажи...
Гугуцэ вот-вот что-то припомнит. Нет, опять лежит без памяти.
А дедушка вчера съел тот орех, который ему принесли, сегодня яйцо, только приналёг на вторую половину калача, как в дверь постучался сосед:
– Слыхали? Ночью колодец обрушился!
Дедушка словно того и ждал.
– Я ж говорил, обветшал он совсем. Его ведь ещё отец мой строил. Ничего, я его починю. Пусть село пьёт ту самую воду, отцовскую.
– И говорит бабушке: - Оля, где моя верёвка?
Бабушка клянётся, что верёвку телёнок проглотил. Но в конце концов достаёт из-под лавки и привязывает к ручке двери.
Дедушка берётся за другой конец верёвки, тянет её к себе, тянет...
– Вот я и встал. Хе-хе! Цены ей нет, этой верёвке!
Гугуцэ ещё лежал в больнице, когда бабушка поднялась за какой-то вещью на чердак и наткнулась на те самые свечи, - они были в варежке Гугуцэ.
Бабушка плакала с крошечной варежкой в руках. А дедушка принёс с поля подснежников, обложил ими варежку и говорит:
– Ну, вот и снова весна вернулась. Пора, Гугуцэ, и тебе возвращаться.
Когда Гугуцэ вышел из больницы, дедушка встретил его у въезда в село. В руках у дедушки была трость.
– Спасибо, Гугуцэ, что прибавил мне дней, - снял он шапку перед мальчиком.
– Ожил я совсем. Вот и колодец зацементировал. А уж отдыхать буду на том свете.
Вечером дедушка спрашивает Гугуцэ:
– Значит, нельзя сказать, что лошади сами вернулись? И как это ты решился пойти на мельницу, если на улице было такое светопреставление?
– Я ведь не один был, - отвечает Гугуцэ, - а с твоей собакой.
– Бедный Колцун! Вот из-за чего конец к нему пришёл!
– вздохнул дедушка.
Гугуцэ вскочил как ужаленный, хотел что-то спросить, но в горле комок застрял.
– Помнишь?
– Дедушка положил ему руку на плечо.
– Той ночью Ваня-цыган нашёл тебя, чуть живого, под своим забором и занёс в дом...
Гугуцэ смотрел на дедушку и не видел его сквозь слезы.
– Ты лежал в больнице, собака никак не могла тебя найти и всё бегала к цыгану. А однажды ночью как завоет у порога!.. Кузнец спросонья подумал, что волки напали, и как выскочит на улицу с кувалдой в руках...
Дедушка меняет разговор:
– А как же ты отстал от саней?
– Да вот, пришлось на мосту слезть, чтобы повести лошадей. Веду их, а они фыркают, пятятся и вдруг как рванутся с места. Я и упал...
– Дедушка, - опускает глаза Гугуцэ, - страшно тебе было умирать в такую стужу?