Приключения Гука

Трункатов Тур

«Как же белуха может съесть такую огромную рыбину? — подумал Гук, увидев, что размеры рыбы раза в два-три больше, чем величина рта у белухи. Присмотревшись, он с удивлением обнаружил, что белухи не проглатывают этих рыб целиком, а аккуратно откусывают, проглатывая каждый кусок отдельно. От этого любопытство Гука ещё больше увеличилось. Он хорошо знал на собственном опыте, что разорвать рыбу на части — дело очень трудное для дельфина, зубы которого представляют нечто вроде ряда толстых, но коротких гвоздиков, торчащих из челюсти. У самого Гука во рту было, наверное, не меньше восьмидесяти таких гвоздиков. «Сколько же их должно быть у белухи, чтобы так ловко разрывать рыбу?» —

подумал Гук и чуть было не залез в пасть ближайшей белухи, стараясь рассмотреть зубы. Оказалось, всего по 7–8 зубов с каждой стороны. Но зато какие это были зубы! Каждая пара зубов была настоящими ножницами: верхние изогнутые, длинные и острые зубы приходились против тупых и прямых. Эти нижние зубы плотно входили в канавки, протёртые на верхних зубах. Получались своеобразные ножницы. А как они действовали, Гук только что видел.

— Послушай, Гук, — затрещал откуда-то сбоку голосок Эч, — а что будет, если эти белые дельфины съедят всех рыб, которые идут на нерест? Ведь в каждый последующий год рыб будет всё меньше и меньше?

— Если бы они съедали всех рыб, то действительно в конце концов не осталось бы ничего. Но белухи ловят рыб у устьев рек с незапамятных времен, и рыб не становится меньше. Значит, иного рыб проходит на нерест и оставляет икру. И кроме того, разве ты не знаешь, что гибнут прежде всего слабые? А слабым нельзя оставлять потомство — от этого вред будет гораздо больше, чем от сотен белух. Слабое потомство породит ещё более слабое, и вот тогда действительно рыб станет всё меньше и меньше. Посмотрите кругом, — продолжал Гук, обращаясь скорее к двум молодым дельфинам, крутившимся рядом, чем к Эч, — везде увидишь тот же простой принцип: над одними организмами стоят другие, которые их ограничивают, не дают размножиться. Плохо ли это? Нет, это неизбежно! Если бы вся кета и горбуша, сейчас идущая на нерест, дала бы потомство, то скоро бы не хватило мест на нерестилищах, корма для них в море. Посмотри, как важно присутствие акул в море, ведь они тоже прежде всего хватают больных и слабых рыб и этим приносят пользу стае. Законы нашей природы жестоки по отношению к каждой особи, но гуманны по отношению к виду. Никто не смеет нарушать эти законы безнаказанно, даже мы, дельфины…

Пока Гук занимался просвещением молодежи, вокруг стало заметно меньше белух. То ли меньше стало подходить рыб к реке, то ли разогнали их белухи, но там, где полчаса назад то и дело мелькали белые спины, теперь они встречались только изредка.

— Смотри, Гук, это плывёт кто-то из нашего стада! — заверещал один из молодых дельфинов, показывая звуковым лучом на серый силуэт дельфина, мелькнувший рядом с проплывшей белухой.

«Странно, что он не дал нам сигнала, — подумал Гук, тоже обративший внимание на незнакомого дельфина. — Попробуем его догнать!»

Вскоре стайка дельфинов окружила небольшого тёмно-серого дельфина без спинного плавника и с головой, по форме очень похожей на голову белухи.

— Я Гук из рода Чакки и Эрр!

— Я Ле-Ук из рода Касс!

— Какая же ты белуха, если ты не белый? — засмеялся один из молодых дельфинов.

— Год назад, когда родился, я был совсем тёмный! — обиженно пробулькал серый дельфин, назвавший себя белухой. — А через год, когда мне исполнится два года, я буду совсем белый. Белыми белухи становятся только через несколько лет после рождения. Эх, вы, таких простых вещей не знаете! Прощайте, и счастливой охоты!

ВСТРЕЧА С ОДО-БЕНАМИ

День подходил к концу. Как всегда на севере, сумерки долго не могли окутать море, даже когда наступила ночь, небо оставалось не чёрным, как на юге, а белёсым. В призрачном

колеблющемся свете ночи дельфины дремали, время от времени прислушиваясь к доносящимся звукам. Всё было спокойно, как и во все предыдущие ночи в этом холодном море. Утром дельфины оказались в центре густого пятна тумана и долго не могли выбраться из него. Гук любил плавать с открытыми глазами и поэтому с облегчением вздохнул, когда туман рассеялся.

Надо было подумать о пище. Скоро выяснилось, что единственной возможностью поесть была ловля мелких камбал, с ловкостью маскирующихся на песчаном и каменистом дне. Началась индивидуальная охота, потому что и камбалы индивидуалисты.

— Надо встретиться со стадом. Кто обнаружит следы нашего стада, пусть сразу сообщит всем, — предупредил Гук своих товарищей.

Стадо прошло где-то здесь вчера, и следы ещё должны были хорошо сохраниться в воде. По таким следам искать стадо удобнее, потому что они расплываются широкой полосой на много десятков длин, и их легче было обнаружить в океане.

В этой части моря было совсем неглубоко — не глубже 20–25 длин. Дно песчаное, с мелкими камнями. Гук обратил внимание на углубления в две-три длины величиной, там и сям покрывавшие дно. Как будто чем-то острым втыкали и бороздили мягкий грунт.

— Эч, что здесь такое происходило? Может быть, это следы от движения раковины? Но тогда эта раковина должна быть размером с меня или с тебя…

— Никогда вам не догадаться, — вмешался в разговор Заз, который рад был показать свою осведомленность, — это следы Одо-Бена. Это он проделал своими зубами такие борозды.

— Вот бы интересно посмотреть на кого! — мечтательно проговорил Гук. — Подумать только, прокопать такие борозды зубами! Даже не верится. А зачем он копает эти канавы?

— А так он поднимает грунт вместе с моллюсками, которые сидят, глубоко зарывшись, и потом ловит в мутной воде раковины и разгрызает их, — пояснил всезнайка Заз. — Но сейчас они, наверное, все на берегу или около берега, потому что, когда они бывают в море, далеко кругом слышно, как они громко сопят и дерутся между собой.

— Раз они здесь бывают, то, наверное, и сейчас недалеко где-нибудь, — предположил Гук. — Давайте подплывём ближе к берегу. Стадо от нас не убежит, догоним его позднее.

Дельфины теперь плыли вдоль самого берега, то плоского, унылого, без кустика и деревца, то крутого и каменистого. Во многих местах на берегу лежал снег, который живо напомнил Гуку горы льда и снежные метели в Антарктике. «Всё-таки, — подумал он, — здесь гораздо теплее». И тут же невольно вспомнил родное Чёрное море. Там тоже бывал снег, а иногда даже часть моря замерзала. Но разве может сравниться Чёрное море с этими холодными водами или даже с тропическими? В нём не слишком холодно, но и не слишком жарко. И там родное стадо, и там родина, известны все заливчики по берегам, известны все течения в море… Что случилось с его стадом? Что делается в роде Эрр? Были ли родовые игры? Наверное, были, ведь прошло много-много лун с тех пор, как он покинул стадо.

— Знаешь, Эч, я был такой смешной и глупый, когда покинул родное стадо: я думал, что дельфин может прожить без стада, один-одинёшенек в море. Как я не понимал, что дельфины потому и стали дельфинами, что они всегда помогают друг другу. И если дельфины хозяева в море, то они в ответе за всех остальных жителей в нём.

— Сейчас ты тоже смешной и глупый, — весело поддразнила Гука Эч, — раз говоришь такие простые и понятные всякому разумному существу вещи, да ещё с таким умным видом! Видно, плохо тебя учили в детстве. Ты лучше потряси своим языком и определи, что за запах кругом, уж нет ли рядом Одо-Бенов?