Приключения инженераРоман
Шрифт:
1. Когда истина не может быть установлена;
2. Когда ложь обнаруживается после того, как она уже оказала нужное действие и полученный результат изменить уже нельзя.
При этом наиболее действенной является полуправда, когда ложь искусно вплетается в действительные события, которые и маскируют ложь, придавая ей правдоподобие.
У меня сложилось впечатление, что небесталанный ведущий «Итогов» сполна овладел геббельсовскими рекомендациями. Некоторые его высказывания вызывают позывы к рвоте. Интересно, сам-то он верит в то, что говорит? Но следует отметить, что ведущие
Какую цель преследует вся эта телевизионная деятельность? Я думаю, простую — оболванивание народа для того, чтобы он, обобранный и униженный, не возникал против режима, разворовавшего страну и продающего остатки Западу.
За годы Советской власти люди потеряли иммунитет ко лжи, потому что то, что писалось и говорилось с экрана, было правдой. Можно полагать, что освещение некоторых событий было направленным, но оно никогда не было лживым. И люди привыкли к тому, что печатное или произнесенное теле и радиослово несет в себе правдивую информацию. Поэтому до сих пор, по инерции, оно большинством так и воспринимается, хотя давно уже, с начала «перестройки» оно несет в себе ложь, иногда тонкую, а в большинстве своем грубую, рассчитанную на дураков. Хотя в ответственные моменты люди все же начинают соображать, и часто усилия, затраченные СМИ, оказываются напрасными.
Для чего все это нужно? А для того чтобы люди не могли сориентироваться в происходящем и выработать мнение о том, что нужно делать. Ибо если они сориентируются, выработают единое мнение о тех, кто устроил им эту веселую жизнь, и объединятся, то и способ выбросить этих правителей из страны найдется. Вот поэтому СМИ — средства массовой информации и стараются отработать свои тридцать серебренников. А что будет со страной и с народом, им глубоко наплевать, лишь бы народ не объединился и не прогнал их вместе с теми, кто эти серебренники платит.
18. Армейские попрошайки
Как-то весной 1992 года меня встретил один из руководителей нашего жуковского политклуба.
— Акимыч! — сказал он. — Нам позвонили из Собрания офицеров и приглашают нашего представителя на совещание. Я поехать не могу, съезди, пожалуйста. Если потребуется, то выступи.
Я поехал. На совещание прибыло человек сто представителей частей Московского гарнизона, училищ и академий. В зал клуба участников совещания не допустили, т. к. там шло другое совещание, секретное, — финансистов войсковых частей, и наше совещание расположилось перед этим залом прямо на лестничной площадке, на которой все встали в круг.
Несмотря на то, что присутствовали полковники и даже генералы и адмиралы, совещание вел молодой старший лейтенант. Он определял последовательность выступавших, предоставлял слово и вообще всеми был признан как руководитель этого совещания. Кроме меня на совещании присутствовало еще пять человек гражданских. А речь во всех выступлениях шла об ухудшающемся материальном положении военнослужащих, так что очень скоро стало непонятно, зачем нас, гражданских, вообще пригласили на это совещание.
После
— Я думал, — сказал я, — что нас пригласили участвовать в совещании потому, что армия обеспокоена ухудшающимся положением в стране и ухудшением общего состояния обороноспособности, что будут обсуждаться вопросы, как заставить руководство страны изменить свою политику, разоряющую страну и народ. А оказывается, мы прибыли на совещание людей, которых кроме собственного благополучия ничего не интересует. Народ ждет, что армия заступится за него, а вы эти вопросы даже не поднимаете. Зачем тогда вы нам нужны?
— Что же вы предлагаете, — спросили меня, — нам на улицу, что ли, выходить?
Я ответил, что может быть и на улицу. И мне непонятно, почему армия позволяет вытирать о себя ноги, почему она не принимает мер к исправлению положения в стране.
Но мне сказали, что это вообще не задача армии, которая предназначена не для вмешательства во внутренние дела страны, а для отражения внешней агрессии. Я возразил, что в обычных условиях это так и есть, но в сегодняшней ситуации задача армии может быть и уточнена. Меня никто не поддержал.
С тех пор прошло несколько лет. За это время армия, ранее являвшаяся нашей гордостью, была неоднократно дискредитирована всякими провокациями типа тбилисской и бакинской. Она была использована для защиты интересов новоявленной буржуазии и потерпела поражение в Чечне. В армии процветает дедовщина и дезертирство. Офицеры кончают жизнь самоубийством от безысходности: только в 1996 году покончили с собой более 500 офицеров. Верхушка армии разлагается на глазах, генералы занимаются самообогащением, не стесняясь продавать армейское вооружение и имущество. Солдаты голодают, это признал даже сам президент. И если совсем недавно служба в армии считалась честью, то теперь призывники пытаются всеми способами от нее отвертеться. Чтобы им сделать это было легче, некоторые издательства даже наладили выпуск соответствующих инструкций.
Что творится и почему сама армия спокойно на все это смотрит?!
В принципе, дело ясное. Армия не является независимой структурой. В ней служат такие же граждане страны. Что делается в стране, то творится и в армии. Всеобщий бардак не может не распространится на армию. Криминальная буржуазная верхушка заставила армию воевать со своим собственным народом. За счет армии идет укрепление ОМОНа, призванного удерживать народ в страхе. Сама армия уничтожается в целях подчинения страны западному диктату.
Все это очень больно. Мы всегда любили свою армию, работали на нее, и ее поражение — это наше поражение. Я иногда завидую тем странам, в которых армия заставляет считаться с собой, и если ее начинают унижать, то амбициозные генералы быстро объясняют правителям, в чьих руках реальная сила. Но, как выразился недавно один из генералов, военного переворота у нас быть не может, потому что слишком много предателей.
Неужели и в самом деле это так?
19. Фальсификаторы истории