Приключения Карла Фрейберга, короля русских сыщиков
Шрифт:
— Ну, слава Богу, вы, наконец, пришли в себя! — услышал над собой Фрейберг, как только открыл глаза.
Оглянувшись, он увидел себя лежащим на постели в небольшой, светлой и чистой комнате. Склонясь над ним, стояли доктор в белом халате, вяземский полицеймейстер и несколько сыщиков. Увидав знакомые лица, Фрейберг улыбнулся.
— Счастливо отделались! — ласково сказал ему доктор. — Не только ни одного перелома, но даже ссадин нет. Только на плече огромный синяк, словно вас кто хватил камнем.
— Только не камнем, а
— Сколько угодно, — разрешил доктор. — Плечо забинтовано.
Разминая затекшие члены, сыщик поднялся и сел на кровати, спустив ноги.
— Глупо попался! — проворчал он. — Расскажите, по крайней мере, как я очутился среди вас.
— Очень просто, — ответил один из сыщиков. — Ведь мы с вами условились, что придем к землянке отшельника к двенадцати часам дня. Счастье ваше, что вы не попались ему в руки несколькими минутами раньше! Только мы успели подойти к землянке и расположиться около нее с самоваром, как услышали ваш свисток. Бросились в землянку — и застали в ней негодяя. Он стоял лицом к киоту, изрыгал проклятия и грозил кому-то кулаком. Едва он успел обернуться, как мы, все трое, бросились на него и в момент скрутили по рукам и ногам…
— О! Значит, он в наших руках? — обрадовался Фрейберг.
— Да, и находится здесь же, за стеной, скованный. Ну… потом мы заметили, что в одном месте на поверхности земля осела. Сообразив, в чем дело, мы стали рыть и скоро откопали вас.
— Чудесно! — воскликнул сыщик. — В таком случае, не медлите ни одной минуты. Тащите сюда негодяя!
— Но… достаточно ли вы сильны для работы? — усомнился доктор.
— О, да! — ответил Фрейберг, вставая на ноги. — Даже боль в плече и та почти утихла. Интересно, отчего я потерял сознание?
— От недостатка воздуха, — сказал доктор. — Но раз вы чувствуете себя хорошо, то я не вижу причин удерживать вас.
Услышав разрешение доктора, двое сыщиков вышли из комнаты и через минуту возвратились, введя закованного в кандалы отшельника.
— Здравствуй, Ивашка-юродивый! — насмешливо произнес Фрейберг, глядя на негодяя.
Тот молчал, бросая исподлобья на своих врагов полные ненависти взгляды.
— Кажется, теперь пришел мой черед посмеяться, — продолжал между тем знаменитый сыщик. — Так не будем уж больше прятаться друг от друга! Помни, что чистосердечное признание только облегчит твою участь. Говори, куда ты дел голову убитого Пустохвалова?
По лицу Ивашки пробежала легкая судорога. Но через секунду он овладел собой.
— Я почем знаю? Разве я убивал кого? — произнес он угрюмо.
— Ну, полно! А зачем же у тебя потайные ходы за образами?
— Известно зачем: от воров! — ответил негодяй.
— Может быть, ты и меня за вора принял? — усмехнулся Фрейберг.
— Конечно. Кто же, кроме разбойников, поступает так?
— Вот оно что? Ну, так позволь тебе передать поклон от Федьки-певца или, как его величают, Федора Ивановича Шлейхерова [10] .
10
Очередная
Ивашка вздрогнул всем телом, словно затравленный зверь, и трусливо произнес:
— А что мне ваш Федька?! И не знаю я никакого Федьки.
— Ну, так мы вас познакомим! — произнес сыщик. — Кстати, он говорит, что это ты надумал убить Пустохвалова и его подбил на это…
Ивашка побледнел:
— А, так он так! Ну нет, погоди! Надумал-то он, а меня позвал. Деньги-то мы, небось, пополам делили!
— Где же голова Пустохвалова? — перебил сыщик.
— Голова? Голову сам Шлейхеров за образом в подземелье зарыл.
— А он говорил, что ты и рубил, ты и голову прятал, — подразнил Фрейберг.
Преступник яростно затряс цепями.
— Собака! — прохрипел он. — Да нешто Пустохвалов пошел бы куда-нибудь на мой зов? Он его у банка поджидал. Как Пустохвалов вышел, он к нему: так и так, мол, мне надо открыть вам сию минуту тайну вашей жены. Тот поддался и поехал с ним в заранее снятый номер. Там уж и корзина, и топоры, и соль были приготовлены, а я под кроватью лежал. Когда они входили, их никто не видал.
— Но ведь ты хватил его первый? — наудачу ввернул Фрейберг.
Разбойник поднял глаза.
— Уже знаешь! Нуда, первый. Он и не пикнул. Ради этого заранее во весь пол хорошую клеенку постелили, чтобы следов не было. Потом мы его разрезали, в корзину, да на почтовых и ехали до Вязьмы. На железке в багажном корзину могли перевернуть, и кровь бы потекла.
— Что же вы не бросили корзину по дороге?
— Нельзя. Ямщиков боялись, а если бы я ее к себе в землянку понес, нас кто-нибудь мог бы заметить.
Ивашка прекратил рассказ и разразился потоком ругани против своего, как он думал, предателя.
— Уведите этого мерзавца, — проговорил Фрейберг. — Он мне больше не нужен.
Анна Саввична Пустохвалова выронила из рук газету и, побледнев как полотно, откинулась на спинку кресла. В таком положении она пробыла минут пять. Но вот, наконец, она встала, провела машинально рукой по волосам и, шатаясь, подошла к письменному столу. Оторвав от чистого листа клочок бумаги, она быстро взглянула на часы и, увидав, что стрелка стоит на одиннадцати, написала:
«Непременно приходи в два часа. Необходимо. Пройди прямо в будуар. Дома кроме меня никого не будет».
Затем она вложила записку в конверт, вышла на улицу и, позвав посыльного, приказала отнести письмо по адресу.
Конечно, она не видела, как к посыльному, лишь только он завернул за угол, подошел какой-то человек…
Дома она долго сидела в задумчивости, не взглянув даже на Верочку, пришедшую сообщить ей какую-то свою детскую радость.
— Иди, деточка, гуляй! — проговорила рассеянно Анна Саввична. — Да скажи няне, чтобы обед непременно подала к часу.