Приключения Корзинкиной

Марзан Никита

— Какие циферки, — заорал Дрын-Дыр и чуть не скатился на пол, — это деньги, Корзинкина, много денег, и эти деньги теперь твои, понимаешь?

— Нет, — сказала Корзинкина, — я ничего не понимаю.

— А это и не обязательно, — сказал Дрын-Дыр, — на эти деньги мы купим тебе дворец, настоящее платье принцессы, золотые туфельки и жемчужные бусы. И ты станешь принцессой, Корзинкина.

— Я не принцесса, — сказала Корзинкина, — Принц проверял по компьютеру.

— Ты дура, Корзинкина, — сказал Дрын —

Дыр, — очень богатя дура.

— Сам ты дурак, — сказала Корзинкина, — мне уроки надо учить.

— Забудь про уроки, — сказал Дрын-Дыр, — сейчас мы вызовем сюда портных, парикмахеров и учителей танцев.

— Я хочу танцевать менуэт, — спросила Корзинкина.

— Ты будешь танцевать менуэт лучше всех в мире.

— Не надо лучше всех в мире, — сказала Корзинкина, — только лучше Ивиной.

— Давай сюда телефон, — приказал Дрын-Дыр, — я сейчас обо всем договорюсь.

Корзинкина дала Дрын-Дыру телефон.

— Помоги мне набрать номер, — сказал Дрын — Дыр, — говорить буду сам.

Глава 49

Шкуру леопарда нужно было вернуть в музей. Светлана Петровна вышла из такси у своего дома.

— Спасибо за помощь, — сказал ей папа Корзинкиной и поехал дальше. Он ехал и думал:

— Эх, хорошо было бы иметь автомобиль. В нем хоть крокодила вози — никто слова не скажет.

Папа Корзинкиной знал, какой автомобиль ему бы понравился. Это был бы самый древний автомобиль в мире. Самым древним автомобилем в мире была самодвижущая повозка Карла Бенца. У этого автомобиля было три колеса, и ехала она со скоростью шестнадцать километров в час.

— От моего дома до музея ровно шестнадцать километров, — прикинул про себя папа Корзинкиной, — значит, я буду ехать один час. Для города это нормально.

— Мы приехали, — прервал мысли папы Корзинкиной водитель такси, останавливаясь у музея.

Посетителей в музее было немного. Но что удивило папу Корзинкиной, это отсутствие на проходной вахтера Петровича. Папа Корзинкиной обошел весь музей и обнаружил вахтера Петровича в музейном кафе.

— Привет, Петрович, — сказал папа Корзинкиной, — вот, возвращаю шкуру леопарда. Положи ее на место.

— Ищите теперь другого вахтера, — сказал Петрович, прихлебывая горячий час с лимоном, — увольняюсь я.

— Увольняешься? — опешил папа Корзинкиной, — почему?

— Опасно стало работать, — сказал Петрович, — пауки ползают, мумии бегают.

— Какие пауки? Какие мумии? — не понял папа Корзинкиной.

— Давеча мумия среди бела дня булыжник сперла, — сказал Петрович.

— Ты заболел, Петрович? — спросил папа Корзинкиной, — у тебя жар?

— Вот расписка, — Петрович положил на стол лист бумаги, — читай.

Папа Корзинкиной пожал плечами и стал читать расписку:

«Я, мумия, придворная дама

из долины Нила, взяла в музее булыжник (инвентарный номер „2002 — МД/ВКВ“), а вахтер булыжник не брал, на него не думайте. На этом все!

чао-какао,

чмоки- моки,

мумия-шмумия,

число, дата, год».

— Это что? — сказал папа Корзинкиной и отер со лба выступивший пот, — шутка?

— Пошел я, — Петрович встал из-за стола и надел фуражку, — а уж вы тут сами разбирайтесь, шутка это или нет.

— Ну, хорошо, — сказал папа Корзинкиной, — иди домой, отдохни, приди в себя, а я займусь мумией. Куда она побежала?

— Не знаю, — сказал Петрович и взял у папы шкуру леопарда, — сами ее ищите. Я шкуру на место положу и домой. И буду дома, пока вы мумию свою не изловите.

— Я тебе позвоню, — сказал папа, — ты не волнуйся.

— Лучше вы себя берегите, — сказал Петрович.

Папа Корзинкиной выскочил из музея, снова взял такси и помчался домой. Таксист подвез его прямо к подъезду.

— Погодите, это же не мой подъезд. И даже не мой дом, — сказал папа Корзинкиной.

— Как это не ваш? — возразил таксист, — я все улицы наизусть знаю.

— Мой дом серого цвета, с облупленными балконами и стертыми ступенями. А это дворец.

— Да, действительно, дворец, — сказал таксист, — еще вчера его не было. Сейчас строят быстро. Были бы деньги.

— А где мой дом? — спросил папа Корзинкиной, выскакивая из машины.

— Вначале заплатите, — сказал таксист, — я привез вас по адресу, а остальное не мое дело.

— Вот, держите, — папа Корзинкиной протянул таксисту деньги.

— А на чай? — спросил таксист, пересчитав деньги.

— Никакого чая, — сказал папа Корзинкиной, — я ученый, а не банкир.

— Ага, не банкир, — хмыкнул таксист, — живет во дворце и денег нет, так я и поверил.

— Да это не мой дом, — закричал папа Корзинкиной, но таксист дал по газам и уехал.

Папа Корзинкиной стоял перед дворцом и, разинув рот, рассматривал золотую крышу с башенками, витражные окна, серебряные скульптуры на стенах, черные жемчужные двери, перед которыми был разостлан красный плюшевый ковер с изящным гербом и вензелем «К»

— Вам сюда, — услышал папа Корзинкиной вежливый голос. Он оглянулся и увидел лакея в золоченой ливрее.

— Вы кто? — спросил папа Корзинкиной.

— Придворный лакей, — ответил человек в ливрее.

— Придворный лакей? — переспросил папа Корзинкиной и пощупал свой лоб, — я, наверное, простуду от Петровича подхватил. Голова кружится.

— Хотите, я вызову придворного лекаря? — спросил лакей.

— Придворного лекаря? — покачнулся папа Корзинкиной, — а чей это дворец?

— Это дворец принцессы Корзинкиной, — сказал лакей, — а вы папа принцессы.