Приключения Кроша
Шрифт:
Лагутин появился вслед за мной. Как и я, обошел зал и подошел к Зине. Они стояли с другой стороны колонны, довольно близко, но шум оркестра заглушал их голоса. Лагутин что-то раздраженно говорил, на чем-то настаивал. А Зина колебалась, не хотела, отказывалась, лицо ее покрылось красными пятнами.
Музыка смолкла. Я увидел, как нахал в очках проводил Майку на место. Я стал внимательно следить за оркестром. Как только музыканты подымут инструменты, я тут же подойду к Майке и первый приглашу ее.
Но, раньше чем я успел это сделать, меня опередили... И
Этого я Майке никогда не прощу! Ведь она отлично знала, что Лагутин – мой первый враг, он так подло подвел меня с Зуевым.
Простота и естественность хорошие качества, но не до такой же степени! Надо знать меру! Ведь это предательство по отношению к товарищу! Танцевать с человеком, который его оклеветал! Разве я пошел бы танцевать с девчонкой, которая оклеветала Майку? Никогда в жизни!
Достаточно того, что я простил ей очкастого! Если разобраться, она и с ним не должна была танцевать. Одно дело – когда человек танцует, другое – когда ухаживает. А очкастый пытается ухаживать. И все это видят. И, танцуя с ним, Майка потакает его ухаживаниям.
Но очкастого я ей простил, а Лагутина не прощу ни за что! Мало того, что он меня предал, – ведь он танцует с ней только для того, чтобы досадить бедной Зине. Разве Майка этого не видит?
Ни на грош чувства собственного достоинства!
Она танцевала с Лагутиным и, увидев меня, даже улыбнулась.
Я отвернулся и сделал вид, что не вижу ни ее улыбки, ни ее самое.
19
Эту ночь я плохо спал. Не потому, что думал о Майке. Если я и думал о Майке, то только одно: что больше никогда не буду о ней думать.
Я думал о Лагутине, об этих ребятах, об амортизаторах, которые мы с Вадимом так легкомысленно оставили на ночь в старой машине. Они положены туда, чтобы легче их вывезти с автобазы. И, может быть, как раз сегодня ночью их и вывезли. Почему-то я связывал все это вместе: амортизаторы, этих ребят и Лагутина. Постепенно у меня возникла версия: положил амортизаторы в машину Лагутин, должны их вывезти эти ребята. Стройная, логичная версия.
Думая об этой версии, я в конце концов заснул. Очень крепко. Утром отец еле меня разбудил. Я чуть не опоздал на работу. Прибежал туда к самому звонку. В воротах я столкнулся с Вадимом: он всегда прибегает к самому звонку.
Я показался в гараже, получил работу. Потом вышел во двор к дожидавшемуся меня Вадиму. Мы пошли к директору, чтобы рассказать ему об амортизаторах.
Мы приоткрыли дверь кабинета и увидели, что там полно дыма и людей. Уже заседают. Видно, вчера вечером в тресте здорово гоняли нашего директора, если он с самого утра начал гонять своих подчиненных.
Тогда мы решили пойти посмотреть, на месте ли амортизаторы. Надо проверить.
Мы пересекли пустырь, подошли к крайней машине с надписью «В ремонт» и взобрались в кузов.
И, как только
Амортизаторы унесли. Мы молча смотрели друг на друга. Потом Вадим неуверенно сказал:
– Может быть, их нашел сторож.
Так, конечно, могло случиться. И это было бы очень хорошо. Просто замечательно! Амортизаторы нашлись, мы здесь ни при чем, прекрасно!
Но могло случиться и не так. Амортизаторы могли увезти те, для кого они здесь положены. Приехали на машине, положили в нее амортизаторы и уехали. Сторож спокойно спит всю ночь. Да и услыхав шум подъезжающей машины, не обратил бы внимания. Подумал бы, что вернулась с линии какая-нибудь опоздавшая машина.
Пустырь представлял собой квадрат, расположенный сразу за ремонтными цехами. Справа он был огорожен забором лесного склада. Сзади темнел заброшенный песчаный карьер. Слева, за канавой, тянулась старая дорога. По ней раньше ездили к карьеру за песком. Сейчас этой дорогой не пользовались. Но если амортизаторы вывезли, то только по ней.
Мы слезли с машины и подошли к дороге. Первое, что мы увидели, был кусок толя. Он валялся в канаве. Все сразу стало ясно: амортизаторы пронесли именно здесь. Несли в толе, чтобы не гремели. А когда положили в «Победу», толь бросили в канаву.
Мы перебрались через канаву на дорогу. Она вела к песчаному карьеру и была покрыта где тонким, где толстым слоем песка. Вчера прошел дождь, и мы увидели на песке отчетливые следы машины.
Мы нагнулись и стали их рассматривать.
Следы на дороге остаются от колес. Точнее, от покрышек. Еще точнее, от протектора. Протектором называется верхняя часть покрышки, сделанная в виде рисунка. Углубления этого рисунка позволяют колесу лучше сцепляться с дорогой.
И вот мы увидели очень глубокие, очень резкие, широкие и косые следы, расположенные елкой.
Это были следы не от «Победы», а от какой-то другой, незнакомой нам машины. От «Победы» не остается таких глубоких следов.
– Похоже на трактор, – неуверенно проговорил Вадим.
– Сказал тоже! От трактора не следы, а борозда.
Мы пошли к карьеру, рассматривая следы. Я очень расстроился – рухнула моя версия. Ведь эти парни были на «Победе», а здесь была какая-то другая машина. Неужели не Лагутин, а кто-то другой положил сюда амортизаторы?
У карьера мы увидели множество следов. Здесь машина разворачивалась. Ее подавали то вперед, то назад. Песок здесь был глубже, и следы проступили отчетливее. Я внимательно пригляделся к ним и рядом с глубокими следами незнакомой машины увидел мелкие, фигурные следы «Победы»...
У меня даже сердце заколотилось от волнения. Значит, «Победа» здесь все-таки была...
Я присел на корточки. Следы шли рядом друг с другом, совсем вплотную. Обе машины здесь разворачивались. Вперед – назад, вперед – назад...