Приключения либроманта 2
Шрифт:
— Хм, спасибо, конечно, за анонс. С «Утренней почтой» более-менее понятно. Вот только с какого перепуга клип с Линой будет крутить в «Музыкальном киоске»? В нём же, вроде, в основном про классическую музыку Элеонора Беляева рассказывает.
— Не-е, Валера, тут ты в корне не прав. Беляева не столько о классической музыке рассказывает, сколько о новинках, выходящих на «Мелодии». Ну, и порой о новых книгах, посвящённых музыке говорит.
— Всё равно, не вижу я связи между клипом и «Музыкальным киоском», — заметил я, пытаясь скрыть зевок так,
— Чудак-человек. У него пластинка на «Мелодии» выходит, а он чего-то не понимает. Ты хоть представляешь, какая это реклама для диска?
— Честно говоря, пока с трудом, — признался я.
В конце концов, откуда мне знать, как повлияет показ видеоклипа по телевидению на продажу винилового диска?
В моём мире по телеку только пиво, чипсы, зубную пасту и женские прокладки рекламируют. Хотя кто его знает, может я не те каналы смотрел.
Коль скоро Серёга упомянул слово «реклама», то неплохо было бы что-нибудь узнать про инициатора этой рекламной кампании.
Не верю я в то, что Николаев смог сам такое провернуть.
С другой стороны, какая разница, кто виновник торжества?
Вдруг диск выпустят тиражом не в двадцать пять тысяч экземпляров, как было обещано, а, к примеру, в сто тысяч.
Да я тому человеку, кто всё это замутил, в пояс поклонюсь.
Мне «чистые» деньги, в виде авторских отчислений, лишними точно не будут. Естественно, пока согласно постановлению Совета Министров, ставка авторского гонорара композитора за один трек на пластинке составляет полкопейки, легальным миллионером я не скоро стану.
Но, как говорится: «курочка по зёрнышку клюёт», а двенадцать композиций на диске это уже шесть копеек. А шесть копеек, если их помножить на сто тысяч…
— Ну, раз элементарщины не понимаешь, то попробуй сегодня до вечера хотя бы телефон не отключать, — посоветовал мне Сергей, — Завтра на проходной «Мосфильма» увидимся. Чао — какао.
— Гоша, во сколько у нас «Утренняя почта» и «Музыкальный киоск» начинаются? — прожевав бутерброд и запив его кофе, поинтересовался я у домового, который сидел на подоконнике, забравшись туда с ногами, и что-то печатал на компьютере.
— Понятия не имею, — не отрывая взгляд от экрана, ответил мелкий, — Зачем мне знать программу телевидения, если дома нет телевизора?
— Ну, если тебе не интересно посмотреть, как мою музыку по телевизору будет Лина исполнять, то я в Новчик поеду. Заодно по дороге и программу куплю.
— В одиннадцать ноль-ноль и в двенадцать тридцать, — моментально оживился Гоша, — В смысле в одиннадцать «Утренняя почта», а полпервого «Музыкальный киоск».
— А что соседи про телевизоры говорят? У них у всех приём телесигнала уверенный?
— Про цветные телевизоры не скажу, потому как таких ни у кого поблизости нет, — пожал плечами Гоша, — а черно-белые как-то смотрят. Плюются, матерятся, кулаками по ящикам стучат, но глядят.
— Понятно. Хоть я и заявил однажды, что нам в доме телевизор ни к чему, но давай его всё-таки достанем, —
— Почему бы и нет? Достань какой-нибудь переносной, — посоветовал Гоша, — На маленьком экране не так сильно искажения будут заметны. Можно ещё с разными усилителями телевизионных сигналов помудрить. Всяко-разно лучше, чем у соседей должно изображение получиться.
Пожалуй, зря я скептически относился к наличию «голубого экрана» в доме.
Я почему-то раньше считал, что без коллективной антенны смотреть телевизор будет не возможно. Оказалось, что ошибался.
Изображение, которого мы с Гошей добились, конечно, не Эйч-Ди, но если убрать цветность почти на минимум, то на экране получается вполне себе нормальная картинка.
Наверняка каждый в своей жизни видел старый черно-белый фильм, который «раскрасили» благодаря современным цифровым технологиям. Достаточно вспомнить фильм «В бой идут одни старики», который с недавних пор стал условно-цветным. Вот примерно в таком цвете мы с Гошей и смотрели телевизор.
Когда Сергей сказал, о том, что телевизионщики взяли для своего клипа видеоматериал с участием Лины, я решил, что ничего нового не уже увижу, а зря.
Я никак не мог предположить, что для телевидения девушка станцует со скрипкой под ночным дождём, в свете разноцветных прожекторов и по щиколотку в воде. Да ещё в окружении нескольких танцовщиц с блестящими зонтиками.
Скрипка…
Нет, не так. Скрипка под дождём!
Меня аж накрыло…
Для любого музыканта его инструмент — это часть его самого. Тем более, для скрипача.
В отличии от Запада, у нас нет целой индустрии муляжей, копирующих музыкальные инструменты для разных шоу. Это там можно те же электрогитары жечь и об сцену бить. Зритель верит, что инструмент настоящий, и ладно.
Да, этот танец Лины я видел до этого и не раз — его Настя по моей просьбе за несколько часов умудрилась поставить девушке, но кто ж знал, что его можно так красиво снять. Дождь, брызги выхватываемые прожекторами, искромётный и лёгкий танец девушек — настоящая феерия.
А скрипка у Лины не её. Точно не её. Тёмненькая, и вроде, как поменьше размером. Вроде тех, что считаются детскими или ученическими.
Как я потом узнал, номер Лины всего за несколько часов сняли ночью в Большом Московском цирке на Вернадского. Оказывается, в нём есть какая-то секретная система, позволяющая сменять манежи в течение пяти минут.
Вот девушке и налили в один из манежей немного водички, а сверху поливали из шланга через рассеиватель, имитируя дождь. Изначально скрипачку планировали снимать одну, но режиссёр клипа случайно узнал, что у цирковых гимнасток в репертуаре есть номер, похожий на танец Лины. В результате после небольшой репетиции «на суше» всё действо перенесли на водный манеж и сняли практически с одного дубля.