Приключения либроманта в СССР
Шрифт:
— А если с машиной что случится? Сам понимаешь, на морозе не очень приятно гайки крутить.
— Понимаю, — со знанием дела покивал Палыч, — на морозе и кирпич класть удовольствия мало. А ты поставь в гараж печку от "Икаруса" или от военного кунга. Они на соляре работают, а её всегда найдёшь. За час так гараж протопишь, что в трусах можно будет машину ремонтировать.
— Точно, — подхватил я идею Пал Палыча, — об этом я не подумал. Спасибо за подсказку.
— Было б за что благодарить. Ты лучше скажи, тётка у тебя далеко живёт? Паспорт её неплохо было бы иметь.
— Паспорт-то её зачем, — не понял я последних
— А кирпич или плиты перекрытия ты на своей машине повезёшь? — кивнул в сторону ворот Палыч, за которыми на улице стояла моя Тройка, — Грузовик на кого-то выписывать надо, а для этого документ требуется. Опять же материал покупать на кого-то нужно. Да и тебе спокойно будет, когда на руках квиточки есть, что всё куплено честь по чести. У меня много знакомых, но в ОБХСС никто из них не служит.
— Есть её паспорт, — успокоил я Палыча, — и прописка по этому адресу.
— Вот и славно. Стало быть, в воскресенье, а лучше в субботу позвони, скажешь, когда за авансом и документом подъехать. Меня не будет, жене или снохе моей скажешь, они передадут. Да, авансом половину суммы готовь. Не переживай парень за деньги, — успокаивающе похлопал меня по плечу Палыч, — аванс почти весь на материал уйдёт и на транспорт. Я тебе за каждый кирпич отчитаюсь. Полный расчёт по завершению работы сделаешь.
— "Живут же люди, — думал я глядя вслед отъезжающему Уазику, — Их дела находят, а я дела сам себе придумываю. С той же работой, например. Не пойму пока, что мне нужно. Хоть Саня и говорил про договорённость с директором ДК о моём трудоустройстве, но я пока ещё с этим директором не общался. Да и что он мне может предложить? Полставки рабочего сцены или помощника осветителя? Вот только я за эти полставки, буду как собака на коротком поводке. Понятное дело, что смогу подмениться, но всё равно это не то. И безработным быть нельзя — двести девятую статью УК еще не скоро отменят, ту, что за тунеядство. В СССР всем трудоспособным работать положено. А кто не хочет, его в колонии работать заставят.
Сегодня на репетиции учимся играть громче и тише. Скажу прямо, не простое это дело. Пытаюсь научить парней слышать себя в ансамбле, но честно говоря, меня самого прилично выбивает несовершенство аппаратуры. Каждый из парней стоит у своей колонки, а ударник вообще слышит звук каким-то чудом. Такая роскошь, как мониторы, сейчас для музыкантов просто не предусмотрена. Практически, каждый в основном слышит только себя, и лишь вторым планом игру остальных.
Сначала, вооружившись красным фломастером, я на всех партитурах сделал пометки в виде стрелок, обозначающие, где нужно играть громче, а где тише.
Про партитуры стоит сказать отдельно. Они здесь далеко не те, к которым я привык. Буквенные обозначения, разбитые тактовыми чёрточками, в них же обозначены паузы, и лишь изредка нотами прописаны тутти или кусочки сольных партий.
Я к парням без претензий. Играть эстрадную музыку их никто не учил.
Лучшее образование получил клавишник. У него за плечами музыкальная школа — семилетка по классу фортепьяно. У Саши четыре года скрипки, а остальные самоучки. Собственно, всё, что они на сегодня достигли, это результат их собственных усилий и труда. А в учителях у них плохонькие магнитофонные записи, собственные уши, и литры пота.
В моём времени обучаться было куда более комфортно,
Что меня еще удивляет, да это то, что с подгонкой инструментов под себя здесь никто не парится. Для меня сыграть что-то сложное и вкусное, к примеру, на Сашкиной гитаре, также сложно, как Шумахеру выиграть гонку в Формуле — 1, выехав туда на Москвиче — 412. Начнём с того, что просто нет звука. Собственно, на этом можно и закончить.
— Так, парни. Предлагаю всем, кроме баса и ударника, на перекур. Они пусть ещё разок, без нас, пройдут от второй цифры до коды, — предложил я уже ближе к концу репетиции.
Как я не изгалялся, а самым эффективным средством оказалось элементарное дирижирование. Вышел перед всеми с гитарой, и развернувшись к ним лицом, показывал грифом, как указкой на каждого, затем поднимал или опускал его, демонстрируя нужный уровень громкости на тот или иной момент. Парням нужно понять, что меняя громкость, они не должны терять общий баланс звука всего ансамбля. А для этого его, этот звук, нужно услышать.
Простенький вроде приём, но отчего-то дошёл я до него не сразу. Это не ручки на пульте крутить и ползунки двигать. Тут совсем иной навык нужен оказался.
— А что, реально лучше получаться стало, — то ли спросил, то ли утвердительно сказал Санёк, избавляясь от гитары.
— Ещё пара таких репетиций, и на пластинки можно записываться, — с усмешкой подтвердил клавишник, роясь в карманах куртки в поисках пачки "Опала", которую он забыл на электрооргане.
Делясь впечатлениями, парни пошли в сторону курилки, а я направился в фойе. Газировки захотелось.
Уже почти добравшись до трёхкопеечных автоматов, я остановился. Услышал, что кто-то плачет так безнадёжно и самозабвенно, как это умеют маленькие дети. Покрутив головой, определил, что звук я слышу из приоткрытой двери. Подкравшись на цыпочках, заглянул. Раздевалка, судя по всему. Не просто общая какая-то, а скорее всего танцевального коллектива. Вдоль стены стоят вешала, и на плечиках висят яркие костюмы и платьишки. Недалеко от двери сидит фигуристая девчуля, и уткнувшись в ладошки, горько рыдает.
— Что сидим? Кому ревём? Кто нашу королевишну обидел? — завалился я в комнату, словно рыцарь Ланселот, звезда Круглого стола, и уселся на скамейку рядом с девушкой.
— Па-а… Парторг, — выдавила она из себя, между двумя взрывами рыданий и уже собиралась было уткнуться обратно в ладошки, но потом передумала, и поменяла ладоши на моё плечо.
— Ай-яй-яй, какая бяка нашу красавицу обижает, — начал плести я благоглупости, осторожно поглаживая девчулю по волосам, — Но мы за это ему отомстим. План "А": — жутко отомстим. План "Б": — больно отомстим. Положим в следующий раз ему на стул комсомольский значок иголкой вверх. Будет знать, как комсомолок — красавиц обижать.