Приключения маленького горбуна
Шрифт:
Гектор, согнувшись в три погибели, почти касался головой земли. Когда он уставал, то приподнимался и говорил громче. В один из таких моментов его услышал часовой.
— Стой! Кто идет? — крикнул солдат. Он прислушался. Никто не отозвался. — Кто идет? — повторил он громче и, выпрыгнув из будки, направился в сторону бараков. Ему показалось, что около одной из камер сидит человек. Часовой вскинул ружье и выстрелил в темный силуэт.
— Гектор, сын мой, ты ранен? — с беспокойством спросил заключенный. Ответа не последовало. Солдат скомандовал:
— Тревога! К оружию!
На его выстрел и крики прибежали двое охранников, капрал [47] с фонарем и часовые с других постов. Ключей от казематов [48]
Минут через пятнадцать запыхавшийся солдат вернулся. Наконец удалось открыть дверь, и все устремились к камерам. Единственное, что удалось обнаружить, было большое кровавое пятно да след от пули в стене около камеры № 3. Ни раненого, ни мертвого нарушителя порядка они не нашли.
47
Капрал — воинское звание младшего командного состава, в течение долгого времени существующее в армиях различных стран (в российской — только в XVII — начале XVIII в.).
48
Каземат — прочное каменное сооружение для содержания заключенных, признанных наиболее опасными преступниками.
ГЛАВА 6
Колодки и балка правосудия. — Тайник. — С помощью пуговицы от брюк. — «Соловушка». — Ночная прогулка. — У Виконта. — Переодевание. — Выпивка по дороге. — Господин Перно. — Спальня каторжников. — Два господина Перно.
Камера, в которую должны были посадить Татуэ, казалась почти квадратной: пять метров в длину и четыре в ширину, с каменными стенами цвета ржавчины, в одной из которых виднелось маленькое с толстой решеткой окошко. В таком помещении воздух прогревался до температуры доменной печи [49] . У стены стояла массивная кровать, около которой лежала блестящая металлическая балка, названная балкой правосудия. Один конец ее соединялся со стеной, а к другому с помощью цепей прикреплялись колодки. Ведро, кувшин с водой — вот и вся обстановка. Деревянная дверь с нарисованным белым номером закрывалась так плотно, что и мышь не смогла бы проникнуть внутрь.
49
Температура внутри доменной печи при выплавке чугуна из руды составляет 1600–2300 градусов. Здесь об этом говорится с горькой шуткой: в камере каземата воздух якобы прогревался до температуры доменной печи. Понятно, что при такой жаре человек моментально сгорит.
В сопровождении конвоира силач медленно шел вдоль камер.
— Только без глупостей, Татуэ! — предупредил солдат. — Я прикреплю тебе колодки… Ты ведь знаешь порядок… Мне бы не хотелось звать кого-нибудь на помощь.
— Нет, шеф, обещаю… — ответил каторжник. — Я пришел сюда из-за малышей, а так бы вы меня вряд ли увидели…
— Трибунал зачтет тебе добровольное возвращение.
Они остановились около двери с номером пять. Бродяга невольно вздрогнул. Глаза заблестели от радости. Камера была с секретом. Они вошли внутрь. Татуэ сел на кровать и протянул ноги конвоиру. Тот, нагнувшись, закрепил на каждой ноге по колодке, проверил цепи, застегнул замки и вышел, закрыв за собой дверь и повернув ключ на два оборота.
Великан остался один. Он лег на спину и вытянул ноги. Теперь для того, чтобы изменить положение тела, необходимо было соединить ноги вместе и очень осторожно поворачиваться, чтобы не причинить себе боль. В какой-то момент бродяга пожалел, что вернулся. Отсюда непросто будет выбраться. Вот бы двинуть охраннику ногами по носу, а затем запереть бы его вместо себя! Это было бы забавно. Каторжник усмехнулся.
Заключенные, оставшись одни в камере, часто разговаривали сами с собой.
— Скоты, подлые твари, нет, ну точно, скоты, — имея в виду охранников, произнес вслух Татуэ. — Главное, чтобы их ослы-доносчики не догадались о наших уловках. Ладно… Мы еще посмеемся над ними. Мы, короли лагеря Гран-Пре, еще вынем из них потроха! Хо-хо!
Перед тем как посадить
— Сейчас, наверное, часа три, — произнес он, когда приступ смеха прошел. — Сегодня мне поесть не принесут, значит, я могу спокойно работать до завтрашнего утра. Вперед! За дело! Во имя несчастных малюток и их отца! По крайней мере, есть ради кого рисковать!
Татуэ спустил ноги на пол и присел на корточки. В стене около кровати была небольшая выпуклость, похожая на узелок и неразличимая из-за полумрака, царившего в камере, но явно осязаемая на ощупь. В центре выпуклости образовалась маленькая трещина, возможно, от жары, а скорее всего, ее сделал специально один из гениальных обитателей этого сурового пристанища. Бродяга открепил от брюк одну из пуговиц и вставил в щель. Получилось нечто похожее на примитивную отвертку. Осторожными движениями вправо-влево и слегка надавливая он пытался вытащить узелок, как пробку из бутылки. Когда ему это удалось, в стене образовалось круглое отверстие, в которое пролезал палец.
В камере стояла страшная жара. Все тело узника покрылось потом, а ноги затекли от неудобного положения. Казалось, однако, что он развлекался, таким довольным было выражение его лица.
— Есть все-таки настоящие хитрецы среди нас! Патрон может не сомневаться! Скоро наступят веселые денечки!
Силач засунул указательный палец в дыру и нажал на стенку. Что-то щелкнуло, и тайник открылся. Он был так удачно расположен и так аккуратно сделан, что его совершенно невозможно было заметить. Некоторые заключенные, сидевшие здесь, даже не подозревали о его существовании, не говоря уж об охранниках.
Уверенным движением каторжник извлек два предмета и стал с нежностью разглядывать их. Первым предметом оказался маленький короткий, но довольно тяжелый ключ. Второй был известен под названием «соловушка» и представлял собой стальной инструмент, заостренный с одного конца и с крючком на другом.
— Мои любимые игрушки. Сегодня ночью мы с вашей помощью разыграем одну шутку, — ласково приговаривал завсегдатай лагеря. — Никто меня не заметит, я сделаю свое дело и вернусь в камеру. Если мой план удастся, то я должен сидеть закованным, как ни в чем не бывало.
Заключенный закрыл тайник, прикрепил на место пуговицу и положил крючок и «соловушку» в карман. Вся операция заняла несколько минут. Теперь надо было запастись терпением и ждать наступления ночи.
Татуэ растянулся на кровати и стал прислушиваться к звукам снаружи. Вскоре прозвучал сигнал отбоя.
— Пора! — прошептал бродяга сам себе, бесшумно спустил ноги, достал из кармана инструменты и нагнулся. Нащупав отверстие для ключа в замке на колодках, он осторожно вставил в него «соловушку». Его грубые пальцы умело проделывали ювелирную работу, сравнимую лишь с ремонтом часового механизма. — Готово! Не так трудно, как казалось. Не зря же я в свое время был неплохим слесарем, — довольно произнес бывший мастеровой. Он освободил одну ногу, затем вторую. Теперь оставалось открыть дверь. Татуэ пробрался на ощупь к дверному проему.
Все замки в тюрьмах были одинаковые, а значит, открывались только снаружи, внутри не делали даже отверстия для ключа. К счастью, в этих казематах в дверях имелись сквозные отверстия, и не было ничего проще, чем открыть такую дверь.
Тюремщикам даже в голову не могла прийти мысль, что закованный в кандалы заключенный может попытаться совершить побег из камеры, запертой снаружи. Имелся миллион других способов побега!
Тем не менее именно это и задумал бывалый каторжник, обеспечив себе замечательное алиби [50] . Таким образом, совершались самые загадочные и до сих пор не раскрытые убийства и акты возмездия. Даже внедренные в преступную среду шпионы ничего не смогли разузнать, ведь человек, совершив преступление, благополучно возвращался к себе в камеру и снова надевал колодки.
50
Алиби — нахождение обвиняемого в момент, когда совершалось преступление, в другом месте как доказательство непричастности его к преступлению (доказывать свое алиби).