Приключения Маверика Роя
Шрифт:
– Согласен, король, - Маверик кивнул. Он знал, что прав, поэтому никакие испытания ему не были страшны.
– Пусть так, - кивнул король, и тут же мгла накрыла площадь.
Густой-густой туман окутал всё вокруг Маверика, и он ничего не мог разглядеть. Но вот белёсые клубы заволновались, разойдясь перед шедшим к Рою человеком. Туман таял на небольшом пятачке между рыцарем и гостем. С каждым мгновением в том человеке узнавался Неистовый Роланд. Та же походка, те же черты лица, не подёрнутые предсмертной судорогой, широко распахнутые глаза, в которых не застыли надежда и боль. Только это не мог быть Роланд.
– Маверик, верни мне мой меч. Ты ведь украл его, пользуясь моим бессилием, сознайся в этом, и ты уйдёшь из города невредимым!
– овладевший обликом Роланда дал петуха к концу фразы. Нет, это не Неистовый. И кого они хотят обмануть?
– Уйди, завладевший личиной графа Роланда! Дюрандаль тебе не достанется, не для того я нёс её с самого поля битвы. Душа клинка навсегда осталась на холме Ронсеваля. Сгинь, иначе этот меч снова напьётся крови, но не магрибарской, а жирондской!
– Рой напрягся, коснувшись рукоятки клинка. Краешек металла показался из ножен и засверкал ярче солнца в летний полдень. Выдававший себя за Роланда человек зажмурил глаза, попытался скрыть лицо от нестерпимого света рукавом - и сгинул в короткий миг.
И снова - тишина и одиночество. И снова - кто-то, бредущий сквозь туман. На этот раз Маверик узнал гостя почти сразу. Это был он сам. Только вот на его лице застыла ухмылка, в глазах горели алчные искорки, а мокрые ладони так и норовили потереться друг о друга.
– Ты - это я, а я - это ты. Я знаю тебя лучше всех остальных. Воспользуйся этим клинком, стань славнейшим рыцарем Жиронды, завладей сердцами всех прекрасных дам королевства, а потом воссядь на престол, когда нынешний король умрёт. Подумай! Золото, драгоценности, почёт и величие, могущество и власть, ну же, как перед этим можно устоять? Только выпусти из рук Дюрандаль, она тебе только помешает. Ну что тебе стоит? Какой-то меч - в обмен на сундуки, полные блестящими золотыми монетами и любовь первых красавиц страны?
– двойник с каждым словом подходил всё ближе и ближе к Маверику.
Рой смутился. Да, ему нередко хотелось просто отдохнуть, позабыть о своём путешествии, просто остаться в какой-нибудь земле, через которые он проходил. И ему так надоело идти в одиночестве, в рваных одеждах, голодным. А ещё - ему хотелось любви, пылкой, страстной, чтобы прекрасная дама бросила платок под копыта его коня...
Маверик встрепенулся, замотал головой - и вынул меч из ножен. Дымка, овладевшая его разумом, рассеялась. Искушения были сильными, но Дюрандаль пела, и её пение всё-таки коснулось сердца Роя, тронуло его душу, вернула уверенность в правоте.
Рыцарь Красного пути вынул из ножен меч, возлюбленную Роланда.
– Пошёл прочь, - Маверик замахнулся на своего двойника.
Тот всплеснул руками, припал на колени - и дымка рассеялась. Толпа, окружавшая площадь, неистовствовала. А на мостовой перед Роем скорчился граф Монфор, закрывавший своё лицо руками. Его бил озноб, а тело содрогалось от страха и ужаса.
– Я выдержал испытание, я преодолел самого себя, худшего своего врага. Я выстоял перед тем, кто надел на себя личину Роланда. Я справился. И Дюрандаль теперь покинет этот город вместе со мною. Прощайте, король.
Маверик снова шёл по дороге, куда глаза глядели, в сторону рассвета. Он узнал, что некий странный человек проходил через те же ворота, что и Рой. И этот человек был невероятно похож по описанию на магистра ордена. Маверик шёл, играя на флейте, и её музыка, соединившаяся с плачем Дюрандаль, наполняла окрестности.
* Андреев Николай Юрьевич ([email protected])
* Версия от 29/09/2008.
3. Последний Ллевелин
Маверик Рой целый день шёл через зелёные холмы Ллевелинии. Он очень долго не мог найти подходящего места для ночлега. Где ему не были бы страшны дикие звери или ночной, холодный как прикосновение Смерти, ветер.
Но вот дорога, протоптанная поколениями путешественников, что шли из тихой Маллонии через почти обезлюдевшую Ллевелинию в куртуазную Жиронду, привела Роя к каким-то развалинам. Поэт, наверное, с замиранием сердца смотрел бы на остовы башен, пыльные парапеты и осыпающиеся стены. К сожалению или к счастью, Маверик не был поэтом: он только радостно заурчал, найдя более или мене безопасную на вид башню, в которой давным-давно потолок заменило звёздное небо. Первые звёзды с удивлением смотрели на молодого человека в потрёпанной одежде, что быстро заснул, свернувшись калачиком.
– Не подходи!
– Маверик Рой резко проснулся, почувствовав чьё-то присутствие рядом. Долгие скитания многому научили Маверика.
– Обнаглели совсем, - раздался низкий голос от входа в развалины башни. Он говорил с каким-то странным акцентом. Вроде слова были грубые, но чувствовалась какая-то... напевность, что ли, в них.
Маверик Рой пригляделся и смог различить смутные очертания какой-то фигуры в свете звёзд и луны. Незнакомец был немногим выше рыцаря, но черты лица вряд ли можно было разглядеть: их закрывал капюшон.
– Вы...
– начал было Маверик, протягивая руки к поясу. Но меча не было... Его уже очень давно не было у последнего рыцаря Красного пути.
– Ллевелин Ап-Гриффит, юноша, любящий занимать чужое место, - начал ворчать незнакомец.
Странно, но имя Ллевелина показалось Маверику очень знакомым. Он когда-то его слышал, но вот только когда? К счастью, память подсказывала, что с этим именем ничего плохого не было связано. Разве только что-то очень печальное...
– Я Маверик Рой, и я не юноша! Во всяком случае, я не знал, что это место уже занято...
– Рой сам не заметил, как перешёл на извиняющийся тон.
– Чего уж там, оставайся теперь, - незнакомец присел на корточки.
– Огня даже не разжёг. Эх, не та нынче молодёжь пошла. Совсем ничего не умеют!
Через мгновенье на полу появились первые огоньки, весело бегущие по тонким веткам хвороста. Странно, но Маверик не услышал ни звука кресала, ни слов заклинаний. Очень, очень странно...
– Ну вот, теперь как-то и получше стало.
Ллевелин довольно странно говорил на маллийском, и Рой с трудом его понимал. Наверное потому, что даже сами маллийцы не смогут сказать пару-тройку фраз без грубых ноток. А вот у Ап-Гриффита это получалось. Его интонация больше подходила барду, воспевающему любовь и красоту дамы сердца.