Приключения мистера Вулписа

Некрасова Таня

— Вставай, Шарлотта! — приказала она себе. — Нечего раскисать! — И, опираясь на каменные уступы, поднялась. Талый снег намочил лапы, влажные комья земли с вкраплениями острых зернышек щебенки скрипели между пальцами.

Вся её бравада сошла на нет, когда северо-восточный массив леса загрохотал и загудел от свинцовых шагов мека. Макушки деревьев вдалеке завибрировали, уплотнившиеся от влаги снежные корки отрывались от стволов, будто броня разоружающихся на поле бое солдат, осознавших неоправданность рисков.

Два красных глаза просветили гущу тьмы.

С замершим

от страха сердцем Шарлотта наблюдала за меком, мысленно убеждая себя, что это не демон и явился он не по её душу. Но вера в мифы жила у местных обитателей в крови. От неё можно было легко отделаться, будучи в безопасности, у себя дома, ни разу в глаза не видев жуткое создание. Но как же непросто сохранить трезвость рассудка, когда страшная городская легенда воплощается в жизнь!

Сердце Шарлотты повторяло тот же ритм, с которым вздрагивала под ней земля. Рыхлый снег валился ей на плечи, забивался в сползший с головы капюшон и холодком покалывал шею.

Шарлотта стала взбираться быстрее, подгоняемая страхом. До леса было не близко, мек вряд ли видел её хрупкую фигурку среди полуночной темени и серых скал. Почему же тогда ей кажется, что её преследуют?

Камешек за который ухватилась лапа откололся, и Шарлотта съехала вниз на пол метра, прочесав пушистой щекой камни. Шерсть заалела от ссадин.

Отвага Шарлотты была напрочь разгромлена безутешными рыданиями. Уткнувшись носом в камни, она топила снег горячими слезами до тех пор, пока где-то наверху не хрустнули ветки.

— Мадемуазель?

Шарлотта чуть не задохнулась от счастья. Этот голос, эти глаза… Ноэль! Не знай она, каков её возлюбленный в деталях, признать того в неопрятном образе явившегося к ней зверя было бы невозможно. Дорогого камзола он не носил, шерсть на его морде запачкалась, а под необъятными чёрными лохмотьями плаща виднелись штопаная рубаха и не лучшего вида штаны на подтяжках. Однако, как подметила Шарлотта, взгляд её дорогого Ноэля по-прежнему излучал уверенность и силу, которой может похвастаться не каждый даже обеспеченный зверь, чего уж говорить о простом народе. «Господин Ноэль — аристократ по душе, а не по кошельку», — утешила себя Шарлотта, благодарно принимая помощь.

Ноттэниэль проводил уйму времени на скалах, по городам и деревням он перемещался исключительно тайными тропами. Так как его бродячий образ жизни порецался многими, светлому дню он предпочитал хмурую ночь.

— Что вы здесь делаете, мадемуазель? — воскликнул он, придерживая Шарлотту за плечи.

— Я ходила к руинам таверны.

— В такой час?

— Ох, да, пойти туда ночью была плохая идея. Теперь я переживаю за Нику, она там одна, а этот мек… — залепетала Шарлотта.

— Вы же сами говорили, что меки не опасны, если их не злить.

— Но что, если я их разозлила чем-то?

— Бросьте! Ваш отец в курсе, где вы? О-о, постойте, вы сбежали из дома?

Проникновенный взор Ноттэниэля поразил Шарлотту в самое сердце.

— Все так, — согласилась она.

Ноттэниэль бегло обвёл глазами окраину леса.

— Ладно, пойдёмте, — сказал он, беря мадемуазель за лапу самым бесцеремонным

образом.

Вскоре склон приобрёл более устойчивые очертания, и Шарлотта смогла идти наравне со своим провожатым. Скалистые участки сменилась порослями корней и узловатыми ветками, в летний период они сплетались в зелёные ограды, и продираться через них было ещё труднее. Плащ Шарлотты окончательно порвался, в нынешнем состоянии от того тряпья, что окутывало могучие плечи Ноттэниэля, его отличала только золотая вышивка и шифоновая подкладка.

Ноттэниэль раздвинул ветки и пропустил мадемуазель вперёд, они оба вышли на невзрачную улицу без единого фонаря. Построек как таковых здесь не было — только деревянные шалашики, каменные руины и очень много пеньков. Понимание, что здесь есть кто-то живой, пришло к Шарлотте, когда перед разрушенным зданием посольства замигал огонек и чей-то сгорбленный в три погибели силуэт заполз в узкую дыру и сгинул в ней.

— Что это за место? — глупо моргнула Шарлотта.

— Облачные Долины, — спокойно ответил Ноттэниэль.

— Но…

— Впервые в трущобах? — Ноттэниэль посмеялся, как если бы среди всей этой разрухи имело место быть превосходство бедного над богатым.

— Давайте скорее отсюда уйдём! — не разделяла его веселья Шарлотта. — Мне здесь не нравится.

— Но мадемуазель! Это — мой дом!

Шарлотта оторопела:

— Как, ваш дом? Не обижайтесь, но я не вижу ни одного дома поблизости!

— И, тем не менее, я здесь живу.

— Вы… вы настолько бедны?..

Не представляя, как унизительно это прозвучало для Ноттэниэля, Шарлотта хлопала ресницами, соединив лапы у груди.

— Кажется, я вам уже об этом говорил, — ледяным тоном произнёс тот. — Что, мадемуазель, ваш интерес ко мне пропал?

— Вовсе нет! Просто…

— Вам противно?

— Нет, Ноэль, я…

Ноттэниэль налег спиной на стену, на которой роились безжизненные ветви плюща, отстранённо скрестил лапы и хладнокровно рассмеялся:

— Вам стоило прислушаться к своим подружкам, моя мадемуазель! Разочаровываться неприятно, не правда ли?

— Что вы такое говорите, Ноэль? — воскликнула Шарлотта. — Я нисколечки не разочарована! Лишь немного удивлена! О, если бы я знала, что вы так нуждаетесь в деньгах, то непременно помогла вам…

Ноттэниэль отреагировал на её добродетельный порыв максимально неприветливо и настороженно:

— Вот только не надо меня жалеть! Мне от вас ничего не нужно.

— Хорошо, ладно! Я понимаю. Вы гордый и независимый зверь. Тогда, быть может, я смогу оказать вам поддержу как-то иначе? Что я могу сделать для вас?

Ноттэниэль сдвинул брови, он презирал всяческие любезности, и в первую очередь те, что исходят из уст избалованных аристократов вроде Шарлотты Де Муар. Однако что-то в её натуре заставило Ноттэниэля заколебаться и не спуститься до оскорблений и грубостей, которыми заплыло его сердце. Он был зол, но в то же время будто бы польщён ответами мадемуазель, тем, как восторженно она смотрит на него, такого грязного и эгоистичного оборванца.