Приключения на дне моря

Велтистов Евгений Серафимович

Из-за леса бесшумно появился маленький пассажирский «ЛИ» и, не делая круга, сел на мокрое от росы поле.

Ладочкин пощекотал нам лоб и щеки своими бровями. Костя сиял и встряхивал суворовским хохолком.

Мы обещали непременно приехать опять. Только вряд ли мы приземлимся на этом поле у Ангары: временный аэродром будет затоплен.

Самолет вознесся в бесцветное предрассветное небо. До свиданья, Братск! До свиданья, Ангара!

— Неужели мы будем к обеду в Москве? — удивлялся Пли. — Ведь пять тысяч километров!

Я напомнил Пли, как нас

вызывала Москва. Девушка-телефонистка, которая родилась и выросла в глухом таежном селе Братске, где три года назад было всего несколько телефонов, приглашала теперь братчан говорить с Одессой, Харьковом, Мурманском и с любым городом, каким только они захотят. Едва мы вошли в почтовое отделение, как она сказала: «Даю Москву». И мама Непейводы слышала голос сына так хорошо, словно он говорил из столичного телефона-автомата. Вот вам и пять тысяч километров!

< image l:href="#"/>

«ЛИ» курсировал действительно, как трамвай в городе. Только взлетели, посмотрели в окно, и вот — посадка.

Едва мы приземлились в Иркутске, как летчики стали собираться в обратный путь. Желающие попасть в Братск толпились у аэропорта.

А нас понесет дальше стрелокрылый гигант. «Трамвайчик» выглядел рядом с «ТУ», как трехколесный велосипед перед самосвалом.

Взошло солнце, и нас пригласили подняться по широкой лестнице. Мальчишки заходили в самолет медленно и торжественно. Они уселись на краешки кожаных кресел, считали и пересчитывали про себя семьдесят мест и заглядывали в круглые иллюминаторы с таким видом, словно это были необыкновенные аквариумы.

— А ведь есть самолет еще побольше — «ТУ-114», — напомнил я ребятам. — Он забирает столько пассажиров, сколько вмещает половина дальневосточного экспресса, и может лететь без посадки от Москвы до Нью-Йорка.

Но никакие речи не могли вывести моих мальчишек из восторженного сна с открытыми глазами. Мало ли какие где самолеты летают! А они своими ушами слышат, как гудят за стенкой двигатели. И могут увидеть в окошко, как вырываются из сопла пламя и искры, — это сгорает налитый в крыльях керосин. И еще они могут узнать по похожему на часы прибору, что не какой-нибудь описанный в газете самолет, а воздушный корабль, который их везет, взлетел на восемь тысяч метров от земли.

Я оглядел путешественников. На груди у Непейводы — морской бинокль. Он помог капитану открыть новое море и увидеть сражение с Ангарой. Молекула держит геологический молоток, которым он все-таки отбил от скалы кусочки диабаза для школьного музея. В уголке стоит духовое ружье в чехле. Нет, не скажет больше Пли,

что по сибирским поселкам разгуливают дикие медведи. Да и Молекула, придумавший когда-то фантастическую песенку про Сибирь, теперь смеется над своим сочинением. Но это не значит, что он бросил писать стихи…

В нашу сторону взглянул один пассажир, другой отложил газету, третий обернулся и заулыбался. Это моя троица привлекла их внимание. Мальчишки пели новый свой гимн:

Нам Братск сиял огнями, Клянемся, что не врем, — Мы видели здесь сами Сраженье с Падуном! Мы жгли костры на Ангаре, Пожар в тайге гасили И как-то раз в одной избе Поймали птицу Сирин. Нам все ребята во дворе Завидуют, конечно, И собирают рюкзаки, Маршруты чертят спешно.

Пассажиры захлопали. Молекула и Пли просияли, а Непейвода воскликнул:

— Если бы не школа, не уехал бы я из Братска! Обязательно достроил бы море!

— Ничего, капитан, — ответил я ему, — еще будет у тебя свой новый город и свое новое море. Все впереди. Видишь, какая Сибирь? Мы летим на быстроходном самолете час, летим два, а она все не кончается.

И так же, как Сибирь, не кончалось за окном утро. Мы летели к Москве, и солнце шагало к Москве. Солнце освещало нам дорогу и подбодряло: «А ну, не отставайте!» Самолет мчался рядом с солнцем и дарил пассажирам самое большое в их жизни утро. Все были веселы и вместе с мальчишками распевали их песенку:

Мы капитаны дружные, С землей сибирской дружны мы. Поверьте нам, поверьте нам, Мы всю тайгу прошли! Нигде не унывали мы, Нигде не пропадали мы — Молекула, Непейвода и Пли!